поняли самое главное
маски сброшены
счета спрошены
достается кому что положено
мысли которые томили уничтожены.
ни секунды сомнения
ни капли часов
а только отвращение
нет того томления.
пришло время исцеления.
я помогу отыскать предлог
мне совсем незападло
чтоб забыть без труда
о том как мы были близки
4
когда сидишь на окне
четвертого этажа
нет здесь нет витража
я ничья не госпожа
глупая с самим собой вражда.
словно в сказку свою маня
настежь открытое зовет меня. но
что то сзади с крыльями
на моих плечах не дает
сорваться с острого края.
для чего то оставляет
так трепетно оберегая
злодеи
знаю точно после – сложно
свет в тоннеле – все возможно.
да ужасно нелегко.
пыль в глазах. песок во рту.
день сожженный на двоих
красным пламенем сгорит.
подождать еще немного.
и нас ждет всю жизнь дорога.
не печалься – поцелую.
и в руках твоих тону я.
скоро все обворожится
чёрт. судьба. огонь. вода.
что то точно заступится.
и заставит нас случится
день плаксивый и холодный
без тебя как инородный.
от дождя совсем уродлив
город наш как и всегда.
независимо от снега и дождя.
все идет невластно правил.
может быть мы их узнаем.
лучше будем нарушать!
ведь злодеям слаще спать.
холодное сердце
сон странный сон
не кончается по пробуждении он
тихая покаянная грусть
и я в собственном отвержении.
кислота фонарей расщепляет зрачок
беспорядочные цифры на сенсоре
чей-то забытый мной дорогой номерок
растает в лёгких дым в плавном миноре
я не ищу ничего никого: в тихом игноре.
покаяться поздно. а причащаться не про меня
холодное сердце внутри навсегда.
вздох
прерванный тяжёлый вздох
руки зажаты в замок.
и на улице холодно
слово «одиночество» —
в тетради монотонно повторено.
и что-то доказано
грязь по дороге снегом размазана.
пульс бьется не в ритм
и складывает из слабых рифм.
жизнь.
сводится к знаменателю
где же её арендатели?
покушение было сорвано
на руках след крови отмоенный
фраза.
упавшая в ниц
хранит свет тусклых лиц.
и пытается обнулиться сигаретой
на этой зелёной планете.
замирают от холода руки.
батареи