просто обязана это сделать.
Я молчу, сочувственно глядя на Лику. Она рассматривает узор ковра на полу отсутствующим взглядом, а у меня сердце кровью обливается, такой она выглядит подавленной и разбитой. Даже не представляю, через что же ей пришлось пройти, чтобы просто получить право жить со своим родным ребенком обычной спокойной жизнью.
Поднявшись, я подхожу ближе и осторожно касаюсь плеча Лики. Девушка поднимает голову и слабо улыбается, сбрасывая с себя оцепенение.
– Все уже хорошо. Женька этого, слава богу, не помнит. Лешка хороший папа ему.
Я чуть улыбаюсь в ответ.
– Хочешь, я сама сварю кашу? А ты с детьми побудешь.
– Нет, лучше останься с малышом. Если он заплачет – иди в детскую к Женьке и поплотнее дверь прикрой, ладно? На всякий случай лучше лишний раз перестраховаться.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Женю я не тревожу, вместо этого поднимаю ребенка на руки и хожу по комнате, стараясь развлечь его хоть немного. Кроха нервничает, ерзает, иногда тихонько хныкает и я пытаюсь быть самой внимательной и нежной. Сердце сжимается от мысли, что он может переживать о маме, к которой привык и у которой его так бессовестно отобрали. Я все еще хочу надеяться, что в мусорном баке ребенок оказался не по ее вине… просто не могу поверить, что такие женщины существуют.
– Приехал! – в комнату залетает Лика, и я от испуга немного вздрагиваю. – Забирайся быстрее, я закрою чемодан и поставлю его, как будто вещи собрала.
Девушка дает бутылочку с горячей кашкой и я, отставив ее в сторону, кладу малыша снова на диван, а сама торопливо бросаюсь к чемодану. Поза максимально неудобная и металлическая ручка, скрытая в задней части, вдавливается в тело, но выбирать не приходится.
– Ну, с богом, – шумно выдыхает Лика.
Даже по ее лицу видно, как сильно она нервничает.
– Постой! – я и так волнуюсь, а одного взгляда на соседку хватает, чтобы меня начал бить мандраж. – Только оставь хотя бы щелочку для свежего воздуха. Я… переживаю очень сильно, еще никогда не была в таком тесном пространстве. Боюсь очень.
– Конечно! Все будет хорошо, Полин, – пытается меня поддержать, как может, Лика.
Девушка хватается за язычок молнии и закрывает меня до боковой части. Вторая молния застегивается с другой стороны и не доходит до первой всего на какой-то сантиметр. Это хорошо. Мне так спокойнее, что я смогу, если что, просунуть хотя бы палец и как-нибудь выбраться.
Пульс тарабанит так, что я едва различаю окружающие звуки. Они еще и приглушенные, так что я едва дышу, пытаясь прислушиваться к происходящему.
В дверь звонят, а после в прихожей слышатся голоса, но не разобрать, о чем они говорят. В моей голове крутится тысяча мыслей, начиная от той, что Лика впустила в квартиру совсем не мужа, и заканчивая опасением, что ее муж попросту откажется выносить чемодан из квартиры. Меня мелко потряхивает и мне стоит очень больших усилий взять себя в руки – еще никогда в жизни я так сильно не нервничала, как сейчас.
– Ой,