двойных тарифов! Никаких тарифов вовсе! Никаких тебе денег – ни сегодня, ни завтра, никогда!
Страсти закипели по-настоящему. Один из прихлебателей бросил окурок в лужу – и отражение Кирилла в ней накрыло разбегающейся по кругу рябью. Надменность Андрея обратилась в неистовую ярость – с опущенным забралом он бросился на щуплого, осунувшегося от недоедания Кирилла и двумя руками толкнул того в грудь.
– Ты решил по-плохому, очкарик?! – слова злопыхателя налетели на отчаянно пытавшуюся балансировать на ногах жертву.
Кирилл сумел бы удержать равновесие, если бы не предательская яма в разбитом асфальте. Он грохнулся на спину в грязную жижу, в ладони впился щебень. Кирилл посмотрел на себя: одежда и руки были в грязи. Обида и злость достигли наивысшей точки. Над ним возвышались трое – страх возвеличил их до ранга исполинов; те кичливо смотрели на него сверху и поочерёдно смачными плевками метили территорию.
Несмотря на неравные силы и ужас, гуляющий по жилам, инстинкт самосохранения внутри Кирилла впервые в жизни отключился напрочь. Сжав грязные кулаки, он быстро вскочил на ноги. Не помня себя, ринулся на своего мучителя и размашистым ударом прошёлся по его лицу. Пренебрегая всеми условностями правильной бойцовской техники, Кирилл вложил в этот отчаянный порыв копившуюся годами ненависть. Не ожидавшего такого поворота Андрея накрыла волна боли, сопровождаемая еле слышным хрустом в области челюсти, и он, покачнувшись и просеменив пару шагов назад, распластался на земле. За четыре учебных года никто не рискнул взять его даже за грудки, не говоря уже о чём-то большем, он уповал на свою неприкосновенность и поплатился за это сломанной челюстью – тренировки по боксу под руководством одного из его телохранителей впрок не пошли.
Кирилл сморщился от смещения костяшек в правой руке и выпалил что-то непристойное от боли. В то же мгновение два цепных пса Андрея с боевым кличем «Гаси его!» набросились на хилого паренька.
Кирилл чудом смог увернуться от первого удара рукой, но второй пришёлся точно в нос. Парень ударился затылком о кирпичную стену трансформаторной будки – очки тотчас слетели, а затем хрустнули под ногами одного из обидчиков. Пронзающий звон в голове вкупе с резкой болью стали непреодолимым препятствием для привычной ориентации в пространстве. Он несколько раз отмахнулся, но это больше походило на попытки слепого попасть по мишени. У Кирилла попросту не было шансов в этом сражении. Капли крови разлетались в разные стороны, неприглядная картина сопровождалась пропитанными болью стонами. Он снова оказался лежащим в грязи и уже не мог сопротивляться – лишь закрывал руками голову в позе эмбриона. Портфель стал случайным защитником, спасая спину от ожесточённых пинков, но оставшееся без прикрытия тело впитывало удары ногами, как губка. С особым рвением, будто зверя выпустили из клетки, к физической расправе подключился Андрей. Толстая подошва его лоферов способствовала рождению самых красочных гематом на теле Кирилла. Эти несколько минут