Мариам или Юльке Быковой.
– Думаешь, ты какая-то для меня особенная?
– Угу. Особенная. Девочка для битья. Что с тобой не так, Коган? Никак не простишь, что я не ответила на твои чувства в школе? – Вету понесло куда-то не туда. Она это понимала, но никак не могла остановиться. – Так вот, если тебе от этого станет легче, знай – я, если чем кого и обидела, уже сто раз за это поплатилась. Нет, тысячу… Да что я перед тобой мечу бисер? Пошел ты! И направления свои в жопу засунь… Не нужны они мне.
Подхватив свою сумку, Вета в чем была помчалась к двери, но была перехвачена самым бесцеремонным образом на полдороги.
– Отпусти меня!
– Ни за что.
– Я буду орать, – зло зашипела Сандалова.
– Ори. Мои соседи привычные.
– Ты часто мучаешь женщин? Почему я не удивлена?
– Нет. Напротив. Я делаю им хорошо.
И снова она округлила рот. И снова не нашла, что сказать. Смотрела тупо на его покрытый густой черной щетиной подбородок, на красивые губы и не могла выдавить из себя ни одного чертового слова.
– Какой же ты выпендрежник, Коган. Сколько тебя знаю – цены себе не сложишь.
– И это говоришь мне ты? Я-вся-такая-из-себя-королева-красоты?
– Знаешь, наверное, это и впрямь бесполезно. Ничего у нас не получится.
– Это мне решать. Жду тебя на прием в понедельник. И направления на анализы все же возьми. Не нравятся мне твои перепады настроения. Гормоны явно сбоят.
Он был абсолютно… Совершенно невыносим. Вета рассмеялась и, привалившись спиной к стене, спрятала лицо в ладонях.
– Ну, вот! Говорю же. Ты явно не в порядке.
– Да с тобой любая с ума сойдет.
Сандалова бросила сумку в прихожей, не глядя на Когана, вернулась в комнату и взялась за свои брючки. На спине у нее глаз не было, но каким-то шестым чувством Вета поняла, что Тамерлан увязался за ней.
– Выйди. Я переоденусь.
– А чего я, собственно, здесь не видел?
– Здесь? Ничего не видел. Давай, вали.
– Все равно ж увижу. Во всех ракурсах.
– Я так и знала, что неспроста ты подался в гинекологию. Извращенец.
– Пока никто не жаловался.
– Если что, буду первой.
– Не будешь, – вздохнул будто бы с сожалением Коган. – Там я себе такого не позволю.
– Ты не представляешь, какое это облегчение.
Вета влезла в собственный брючки. А что? Нравится ему смотреть – пусть. Один фиг, ничего интересного не увидит.
– Я тебе так сильно противен?
Чего? Вета резко дернула молнию и обернулась. Коган глядел куда-то в сторону.
– Ты не противен мне. По крайней мере, пока молчишь. А вот когда открываешь рот… Я ж от тебя ничего, кроме потоков яда, не слышу. Ты вообще осознаешь, что общаешься со мной, исключительно издеваясь?
– Хм… – он откашлялся. Переступил с одной поджарой ноги на другую. – Я не думал, что мои подколы так уж тебя задевают.
– А меня они и не задевают! Много чести… – по привычке начала Ветка и, тут же себя на этом поймав, ругнулась. –