началом спектакля, неоднократно встречаясь в фойе театра, ни Алек Васс, ни Стефан Писк, ни Джо Хеннеси не сказали друг другу ни слова! Они даже не поприветствовали друг друга! Узнав о страшной смерти Мартина Шатийона, которая за день обросла ужасными подробностями, все трое сильно перетрусили. Сверкая то тут, то там побитыми физиономиями и глазами, полными страха, они в каждом видели шпиона Висконти или наемного убийцу. Джо О’Нил о чем-то тихо перебрасывался редкими фразами со старым графом Дейс.
Генерал Алекс Мо и Молчаливый Гос вообще вели себя так, будто бы не знали друг друга, и в фойе они старались не встречаться.
За весь спектакль и после него несостоявшиеся заговорщики не проронили ни слова. Когда преставление окончилось, и слуги стали заносить в зал свечи, по установленному этикету первым покидал зал Император. Затем уезжали первые лица, и только потом всей остальной публике разрешалось вставать с мест.
Сегодня Императора не было. Все первые лица вышли на мрамор площадки перед театром. Многочисленные рабы, стоя на каждой ступени лестницы, покрытой красной дорожкой и вдоль всего фасада здания, держали над головой зажженные факелы. Носилки к началу дорожки подавали одни за другими. Специально для поездки в театр со всех носилок снимали палатки. Это делалось, чтобы народ мог видеть богатый костюм или платье и все ордена, и ленты важного седока.
Первым отъехал от театра Алек Васс. За ним, неспешно и важно уместив свой зад в кресле, Джо О’Нил. Тут произошла путаница. Кто-то ошибся и вместо носилок хранителя Двух ключей, подали носилки для хранителя Трех. Джо Хеннеси, ехидно посмеиваясь, побежал к своим носилкам. Стефан Писк побледнел от злости. Когда его носилки наконец подали, он приказал носильщикам бегом обогнать Хеннеси, который находился еще недалеко. Хеннеси заметил погоню и приказал своим рабам взять чуть левее по улице, чтобы помешать Писку протиснуться. Поравнявшись, их носилки сблизились так, что носильщики касались плечами друг друга. Вдруг Писк, держась за ручку кресла выбросил ногу в сторону Хеннеси, метя ему в живот. Хеннеси поймал ногу Писка и с силой ее дернул. Послышался треск – ручка кресла, в котором сидел Писк, сломалась, носилки ударились друг о друга, а носильщики сбились в кучу, после чего обе стороны рухнули в ее эпицентр. Хеннеси, не отпуская ногу Писка, даже упав на каменную площадь, выкручивал ему пятку. Писк остервенело молотил ручкой кресла по лысой голове Хеннеси. «Бей его!» – заорал Писк, и все носильщики вцепились друг в друга. Продолжалось это недолго. Подбежали гвардейцы и древками своих пик угомонили дерущихся. Вся голова Джо Хеннеси была в кровь разбита, но он все же сломал ногу ненавистному противнику.
У начала красной дорожки, уже сидя на своем коне, громко смеялся Маттео Висконти, единственный из трех братьев, присутствовавших на спектакле.
***
Большой шатер, раскинутый на одной из полян Восточного леса, было хорошо освещен несколькими подсвечниками. Перед низеньким столиком, прямо