подобной сцены.
Бойскауты немедленно стали героями. Мы завидовали им, ненавидели их и мечтали быть среди их друзей. Не потому, что они поймали Томми Янкса (это сделал мой отец), но потому, что они видели, как он жарил над костром сердце. В свое время эти скауты стали настоящей легендой.
Гораздо позже один из них покончил жизнь самоубийством, а другой…
Впрочем, это другая история.
После того как мой отец арестовал Томми, он отправился с отрядом на поле, где они обнаружили захоронения двадцати трех тел. Шесть принадлежали девочкам, пропавшим этим летом. Остальные были здесь… гораздо дольше. Некоторые, наверное, лет пять. Другие – лет двадцать или тридцать. Я слышал, что некоторые кости пролежали в земле чуть ли не сотню лет.
При этом поле никогда не было кладбищем – никто не смог обнаружить ни следа памятников или гробов. Просто груда тел – а зачастую только части тел, – рассованных по ямам.
Томми Янкса поджарили на электрическом стуле.
А место получило название поле Янкса.
Глава 4
В те времена, когда Томми застали за приготовлением детского сердца, к полю Янкса не вело никакой дороги – ни грунтовой, ни какой-то другой. Но отец сумел проехать туда на джипе. Он проложил первую тропинку к этому ужасному месту. К тому времени, как были выкопаны все тела и кости и расследование завершилось, десятки машин успели проехать туда и обратно, проложив колею. И с тех пор люди стали регулярно ездить на поле Янкса.
Для начала – чтобы просто потаращиться на то место, где были найдены тела.
Через какое-то время подростки из Грендвилля и других городков сообразили, что поле является отличным уединенным местом. По крайней мере, для тех парочек, которые не струсят приехать туда ночью.
Люди приезжали не только провести время в машине. Иногда на поле устраивались дикие гулянки. Много выпивки, драк и секса. По крайней мере, так говорили.
Ходили также слухи о том, что на поле Янкса собираются ведьмы, чтобы творить «черную магию». Они якобы бегали голышом, устраивали оргии и жертвоприношения.
Иногда я думал, что было бы даже здорово, если бы там происходили человеческие жертвоприношения. Я представлял себе прекрасных обнаженных девушек, потных, размахивающих ножами, скачущих как безумные, вокруг костра под бой барабанов и песнопения. И прелестную, такую же обнаженную девственницу, привязанную к алтарю. Ее тело покрыто потом, глаза распахнуты от ужаса в ожидании, что ее вот-вот выпотрошат во имя темных сил.
Подобная картина меня по-настоящему возбуждала.
И Расти тоже.
Мы иногда обсуждали всякое такое, шепотом. И только когда рядом не было Слим. Я бы не смог говорить о подобных вещах, если бы Слим слушала. Более того, мы подозревали, что она вообще перестанет с нами водиться, если узнает о наших фантазиях.
И каждый раз, когда я представлял себе оргии на поле Янкса, я всегда видел Слим в роли девушки на алтаре. (Этого я не