больно смотреть. Если конечности ее уже к этому времени срослись, а ссадины и раны затянулись, благодаря небезызвестной регенерации вампиров, однако нельзя было сказать того же о ее взъерошенных волосах, больше напоминавших осиное гнездо, и о платье, пришедшее в совершенную негодность. Тем не менее, это нисколько не поколебало привычного духа девушки – Франческа ни капли не была расстроена по поводу собственного внешнего вида, когда иная юная леди впала бы в глубокую печаль и конфуз.
– Ну почему всегда страдаю я? Всегда достается лишь мне! – посетовала на нелегкую судьбу Франческа и с многострадальным видом плюхнулась на траву.
– У тебя просто лицо такое, – безжалостно изрекла Роберта, не выражая даже малейшего сочувствия сестре, – как видишь, так сразу хочется врезать.
– Больно было? – поинтересовалась Филиппа толи из вежливости, толи из любопытства.
– А сама как думаешь?! – возмущенно воскликнула Франческа, – все ужасно болит!
– Неужели в газете написали правду? – тихо спросила Мэри, будто сама боялась собственного вопроса.
– Кто знает… – таинственно проговорила Филиппа.
– Если это так, то всем нам придется несладко, – безутешно подытожила Скарлетт.
– Ну и подложил же он нам свинью! – воскликнула гневно Франческа, угрожающе помахивая кулачком в пространство.
Я обреченно уселся на траву, хотя мои брюки явно были предназначены для более благородных целей. Богини, я даже помыслить не мог, что у Филиции, у самой Филиции Альдофин есть неразделенная любовь! Что же это получается, когда во время переворота ее забрали к себе вампиры, она там влюбилась в Глена Монтеро, а он поиграл с ней и бросил? Мне подобное даже представить было трудно.
– Когда можно будет вернуться в дом? – с умирающей надеждой в голосе поинтересовался я.
Кузины бросили на меня взгляды, как на чудака.
– Можно-то хоть сейчас, – заговорила Филиппа, – но это не совсем безопасно.
– Та… – вздохнула протяжно Рири, – я хотела сегодня испечь лавандовое печенье.
– Еще этого не хватало! – пихнула ее Скарлетт, – никакой лаванды в этом доме!
– В прошлый раз я пекла его и ты этого даже не заметила, и никто не пострадал, – тихо проговорила Рири, украдкой закатывая глаза.
Прошло немало времени, прежде чем Филиция успокоилась и удалилась в свои покои, оставив при этом невообразимый бардак и хаос на первом этаже некогда нашего особняка. Осколки прекрасного фарфора, разбитые люстры, подсвечники, лампы, книги с вырванными странницами (кощунство какое), подушки, пледы, стулья, пуфы героически пали жертвой тетушкиного гнева. Все это валялось в низменном беспорядке, устилая пол столовой, гостиной и даже бильярдной.
Пока мы проводили время под ласковыми лучами майского солнышка на поле для гольфа, кузины перешептывались, смеялись, иногда пели странные песни на распев многоголосьем, собирали травы, плетя венки из одуванчиков, ромашек и васильков.
Мои подозрения укреплялись, ведь было общеизвестно, что только лишь