говорит о том, что очередная моя прародительница умудрилась согрешить с тобой. Так ли это, нукер?
– Ты сын Субэдэй-багатура[42], и не мне, ничтожному, претендовать на родство с тобой.
– Ясно. В целом с дисциплиной, насколько я слышал, у вас всегда все в порядке было. Зовут-то тебя как, нукер?
– Гуюк.
– Так зачем, Гуюк, ты прискакал сюда?
– Ты позвал, нойон.
– Позвал, значит? А чего умного расскажешь? Вот, например, можешь мне, своему великому и мудрому нойону, объяснить, на кой меня закинули в будущее, оторвав от любимой семьи и заслуженного отдыха, заметь?
– То не ведомо мне, великий Урянхадай[43].
– Содержательная беседа получается, однако.
– Я привез твой лук, покоритель Тибета.
– Что? Какого еще Тибета? Монголы что, и туда забрались?
– Лук твой храню, как ты и велел, нойон, – с этими словами Гуюк достал из-за спины небольшой композитный лук, покрытый черным блестящим лаком. Подойдя к лошади, снял два колчана со стрелами. – Твой саадак[44], князь, – сказал, низко кланяясь, нукер.
– Лук, значит, привез? А скажи-ка мне, мил человек, что я должен делать с этим луком?
– Не мне, ничтожному, рассказывать сыну Субэдэя и брату Кукуджу[45], что нужно делать с оружием предков. Позволь мне, нойон, удалиться. Моя задача выполнена.
– Ну, будь здоров, коли сказать нечего…
Гуюк одним незаметным движением взлетел на лошадь, и через несколько мгновений от него остался только пыльный след. Стас угрюмо смотрел ему вслед, потом опустил взгляд на лук. Интересное было оружие… Длиной чуть более метра, он не напоминал классическую дугу согнутого древка. Форма скорее походила на широкую букву «М», и сам лук был не цельным, а композитным, состоящим как минимум из пяти частей. В целом он напоминал Стасу современные блочные луки, разве что без блоков и системы натяжки.
Оружие легко и знакомо легло в ладонь левой руки, отдавая теплом живого дерева. Не задумываясь выхватил из колчана стрелу с листовидным плоским металлическим наконечником, привычно положил перо на конопляную тетиву. Натянул, не целясь, отпустил. И – стал стрелой, несшейся над пологой равниной. В ноздри ударил запах полыни и свежего конского навоза, запах затухающего костра и свежесрубленной хвои. Пришло ощущение свободы, скорости, ветра и счастья. Это был его мир, и он был его неотъемлемой частью. Полено в камине почти догорело.
Какой-то не особо информативный предок в этот раз попался. Но радостное ощущение полета над равниной не исчезало, и он почувствовал: что-то изменилось. Появилось чувство причастности к этому миру. Он был его неотъемлемой частью. Не просто жителем планеты Земля, а маленьким кусочком большого живого организма, бьющегося сейчас в мучительной предсмертной агонии.
Позавтракали быстро. Сашка дулась с самого утра и почти не разговаривала, что, впрочем, Стаса вполне устраивало. Выехали