не вылезает: то в «Центральной станции», то в «Черном лебеде»… то еще где-нибудь.
– Значит – педераст?
– Вообще-то, вроде как би.
– Что, простите?
– Би. Бисексуал то есть. И с мужиками, и с бабами.
Антон Николаевич пожал плечами:
– Вот как? Ну что ж… бывает. А репертуар у него, по-моему, ничего. Моя дочь, во всяком случае, слушает и на концерт ходила раза два. В ночной клуб. Во всяком случае, бывает и хуже.
– Я не люблю нашей эстрады, – холодно ответил человек из службы безопасности одного из богатейших людей России, из числа тех, кого кратко именуют «олигархами», – владельца нефтяной империи и ряда алюминиевых заводов Романа Арсеньевича Вишневского.
– В общем, так, Алексей, – сказал Антон Николаевич, – я могу вам помочь в разработке племянника Вишневского. У меня есть неопровержимые доказательства того, что несколько лет назад Роман Вишневский и Лев Габрилович подстроили гибель матери Андрея. Своей соответственно сестры и жены. Она знала что-то такое, отчего им мало бы не показалось. Ее убрали…
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ ВЕЧЕР ИМЕНИ ЖЕНИ КОРНЕЕВА
Женя Корнеев всегда считал себя очень крутым, преуспевающим и вообще в высшей степени замечательным человеком. Будучи вполне нормальным заурядным снобом, отличающимся от серой людской массы разве что количеством дензнаков – иногда зеленой окраски – в кармане пятитысячных джинсов, он тем не менее с трогательной высокомерной непосредственностью полагал, что человек, покупающий себе трусы меньше чем за сорок долларов, определяется простым и полифункциональным понятием «лох».
Утвердился он в этом примечательном мнении после того, как с подачи отца, преуспевающего бизнесмена, поступил на работу в казино при ночном клубе «Золотые ворота» и с первой же получки демонстративно приобрел в дорогущем бутике упомянутую деталь нижнего туалета на глазах несколько озадаченного Сережи Воронцова.
– Типа стоящая вещь, – сказал Женя, взвешивая на руке жалкий сверточек за пятьдесят семь долларов. – Надо учиться жить по-человечески. Когда я был во Франции проездом из Амстердама в Милан…
Заграничные поездки Евгения Корнеева ограничивались посещением ближнего зарубежья, то есть Крыма и Эстонии, а также короткого визита в Лондон, куда его как-то раз взял отец. Но это не мешало г-ну Корнееву строить из себя графа Монте-Кристо, объездившего весь мир. Правда, пока Женя не говорил с пренебрежительно отвисшей нижней губой: «У меня гарем в Смирне, гарем в Каире и гарем в Константинополе», как то позволял себе классический герой Александра Дюма, но какие его, то есть Корнеева, годы!
Ведь ему было только двадцать один год, т. е. ровно столько же, сколько его бывшему однокласснику Сергею Воронцову, так что он еще надеялся успеть покорить весь мир.
Тот же граф Монте-Кристо в этом возрасте злобно протирал тюремные тюфяки замка Иф и поджидал, как его осчастливит и облагодетельствует своим визитом аббат Фариа. А вот Женя не ждал ни от кого благодеяний, напротив, он сам выступал в роли