превосходной женой, и они были счастливы друг с другом, как голубки. Они вырастили троих детей, никогда не расставались, и трудно вообразить себе более счастливую семью. Бедный мистер Б., к несчастью, умер от рака языка, и в течение всего долгого мучительного периода его страданий жена ухаживала за ним преданнейшим образом.
– Хороший урок, – сказала мама однажды. – Никогда не думайте, что вы лучше разбираетесь в том, что нужно другим людям.
За обедом у мистера Б. с супругой разговор обычно вертелся исключительно вокруг еды.
– Персифаль, дорогой, – рокотала миссис Б., – еще чуть-чуть этого изумительного барашка. До чего же нежный вкус!
– Как скажешь, Эдит, любовь моя. Разве что чуть-чуть. Разреши мне передать тебе соус. Великолепный, надо признаться. Дороти, милая, еще чуточку барашка?
– Нет, спасибо, папа.
– Далей? Совсем крошечный кусочек ножки? Нежной-пренежной?
– Нет, спасибо, мама.
У меня была еще одна подружка, Маргарет. Полуофициальная. Мы не ходили в гости друг к другу (мать Маргарет красила волосы в ярко-рыжий цвет и накладывала густые румяна на щеки; как я теперь подозреваю, ее считали женщиной легкого поведения, и папа не разрешал маме встречаться с ней), но с ее дочкой мы гуляли вместе. Думаю, наши няни дружили между собой. Маргарет была страшной болтушкой и приводила меня в полное смятение. У нее только что выпали передние зубы, и это делало ее речь настолько нечленораздельной, что часто я просто не понимала ее. Я чувствовала, что было бы невежливым сказать ей об этом, поэтому отвечала наугад, впадая все в большую и большую безнадежность. Наконец Маргарет предложила «рассказать мне офну исфорию». История касалась «офних офрафленных конфеф», но что из-за этого получилось, я так никогда и не узнала. Невнятица все тянулась и тянулась, пока Маргарет торжественно не закончила:
– Фы не фумаеф, фто эфо прекрасная исфория?
Я горячо согласилась, но, когда Маргарет задала мне вопрос, связанный со своей «исфорией», я поняла: это уже чересчур, я сейчас сойду с ума. И пылко ринулась в бой со встречным предложением:
– А сейчас, Маргарет, я расскажу историю тебе.
Маргарет нерешительно посмотрела на меня. Совершенно очевидно, что ей страстно хотелось обсудить отравленные конфеты, но к этому времени мною уже овладело настоящее отчаяние.
– Это история – о-о... о персиковой косточке, – смело сымпровизировала я, – о фее, которая жила внутри персиковой косточки.
– Давай рассказывай, – сказала Маргарет.
И я стала рассказывать. Я тянула до тех пор, пока не показалась калитка Маргарет.
– Здорово, – восхитилась Маргарет. – А где ты это вычитала?
Я нигде это не вычитала. Я выдумала все на ходу из головы. Думаю, ничего особенно хорошего в моей сказке не было. Но она спасла меня от вопиющей бестактности, которую я проявила бы, намекнув Маргарет на ее отсутствующие зубы. Я ответила, что совершенно не помню, из какой книги эта сказка.
Когда моя сестра, «покончив»