даже не взглянув на восходящее солнце, подкатил к «малышке» дюжину чугунных шаров, зафиксировал их петлей и замер в ожидании команды. Через мгновение тихо стало на всех палубах – на то он и военный фрегат: все быстро, четко и в срок. Стрелки оседлали ванты, канониры просушили запалы, боцман отсвистал «К бою готов».
Прицельный выставил рыжую бороду через порт наружу и глянул в фарватер. Подержав красный мясистый нос на ветру пару минут, он убрался внутрь и авторитетно заметил: – К полудню догонят, можешь доспать.
Юнга свернулся калачиком вокруг смертоносных зарядов, закрыл глаза и… белый свод потолка сменился маминым лицом.
– Меня ждет бой, мама.
– Тебя ждет выбор, сынок.
– Выбор чего, мама?
– Положения своей колыбели.
Юнга заворочался во сне, старый моряк взглянул на него и покачал головой:
– Кутенок, ей-богу, переживет ли сегодняшний день?
– Мама, расскажи про колыбель, – шепчут губы юноши.
– Бог каждое дитя свое поместил в колыбель из света и любви и качает ее, когда нужно сделать выбор, прямо как мать, когда успокаивает своего малыша, и каждый выбирает, остаться при Боге или вне его, – матушка отталкивает от себя мальчика, и юнга летит прочь от тепла ее рук и ласки глаз.
– Так что же мне, не стрелять? – кричит он исчезающей вдали матери.
– Без команды – нет, – хохочет канонир, глядя на растрепанного от видения юнца, и тычет пальцем в просвет пушечного порта.
Там вырисовывается хищный бушприт линейного корабля, грозный красавец заходит на залп правым бортом, тридцать два орудия зияют чернеющими жерлами, жадно высматривая добычу.
– Не повезло нам, сынок, – спокойно говорит канонир, – заряжай.
Юнга проворно вкатывает в пасть «малышки» ядро, но прицельный не успевает даже коснуться ее пока еще холодного тела, как противник, не дожидаясь выравнивания бортов, дает залп. Его трехрядный сине-золотой фасад, гордость корабелов, укутывается в белесое одеяло порохового дыма, изрыгнув из мягких складок черный рой чугунных жал.
Известное дело, на адмиральский корабль берут лучших пушкарей: парни прекрасно знают свое дело, в результате которого на фрегате сбита грот-мачта, от бизани осталась половина, фальшборт квартер-дека превращен в уродливую пилу, а сама палуба будто подметена гигантской метлой: ни людей, ни пушек; завершают картину болтающиеся на вантах в самых неудобных позах тела стрелков.
Но наступившую тишину разрывает команда лейтенанта «Бей», и оглушенный юнга поворачивается к напарнику – тот сидит возле своей «малышки» с запалом в руке, но совершенно без головы. Молодой моряк бросается к нему, выхватывая пальник из костенеющих пальцев, и подносит к пушке…
Колыбелька возвращается к матушке, в теплые объятия ее глаз.
– Для Бога важен выбор, – шепчет она, не двигая губами.
Фрегат дает ответный залп, но без «малышки», юнга задувает фитиль и подходит к порту – красавец линкор, слегка потрепанный после ответа с фрегата, выставил наконец роскошный борт