Виктория Токарева

Извинюсь. Не расстреляют (сборник)


Скачать книгу

не бывает, – подумал Трофимов. – Не могла же она ни разу не засмеяться и не заплакать за всю свою жизнь».

      От Сильваны ничего не исходило, ни тепла, ни холода, и Трофимову вдруг показалось, что он танцует с большой куклой и в спине ее есть отверстие для заводного ключа.

      Танец кончился. Вернулись за стол.

      – Вы помните ваш фильм «Всё о ней»? – спросил Трофимов у Сильваны.

      – Я такого фильма не знаю, – ответила Сильвана.

      – Ну как же… – растерялся Трофимов. – Он шел у нас… давно.

      Сильвана изобразила на лице легкое недоумение.

      – Чего это она? – спросил Виталий, поскольку разговор шел по-итальянски.

      – Говорит, что не знает фильма «Всё о ней».

      – А может, это и не она вовсе, – предположил Виталий.

      Трофимов растерялся. Он видел, что та Сильвана и эта – одно лицо. Но Сильвана из мечты была настоящая, а эта – искусственная, будто чучело прежней Сильваны.

      – Наверное, этот фильм у них иначе назывался, – предположил фирмач. – Ваш прокат иногда предлагает свои названия, более кассовые, как им кажется.

      – Странно, – проговорил Трофимов.

      Он проговорил это скорее себе, чем окружению. Но странность состояла не в том, что прокатчики придумывают свои названия, а в том – как выглядело осуществление трофимовской мечты. Как материализовалась его абстракция.

      Если бы золотистый стафилококк вылез и спросил, по обыкновению: «Ну и что?» – Трофимову было бы легче. Он нырнул бы в свой привычный провал и отсиделся бы в нем. Но даже стафилококк молчал и не поднимал головы. Может быть, он умер? Сильвана его внедрила тридцать лет назад – и она же его ликвидировала через тридцать лет?

      Сильвана пригласила Виталия танцевать и поднялась. Виталий остался сидеть.

      – Тебя приглашают, – перевел Трофимов.

      – Я не умею, – испугался Виталий.

      – Выкручивайся как хочешь, – сказал Трофимов.

      Ему вдруг стало спокойно. Он устал от панического напряжения рыбы на крючке. Захотелось удобно сесть, расслабиться, смотреть и слушать, а можно не смотреть и не слушать, а встать и уйти, например, в зависимости от того, что больше хочется.

      Виталий первый, а возможно, и последний раз в своей жизни танцевал в пресс-баре кинофестиваля с итальянской кинозвездой. Он был ниже ее на голову и видел перед собой только украшения, выставленные на ее груди, как в ювелирном магазине.

      Две большие руки лежали на его плечах, и ему казалось, что на плечи опустили два утюга: так было тяжело и горячо. От итальянки исходил какой-то мандраж. Виталию казалось, будто он зашел в будку с током высокого напряжения, которая стоит возле их жэка, на ней нарисованы череп и кости. Виталий держался за Сильвану и несколько опасался за свою жизнь. Не такая уж она была значительная, эта жизнь. Но другой у Виталия не было.

      Сильвана наклонилась и что-то проговорила ему в ухо.

      – Не слышно ни фига! – прокричал Виталий.

      Итальянка