Виктория Токарева

Извинюсь. Не расстреляют (сборник)


Скачать книгу

неуверенно предложила я.

      – Он что, дошкольник? – спросила меня Лида. – Не понимает?

      Я смутилась и сдвинулась на краешек дивана, а Лида, наоборот, села поудобнее.

      – Значит, переделать его вы не можете. Позорить не хотите. Работать вам с ним противно, а уходить обидно, – подытожила я. – Что вы хотите?

      Лида молчала. Она хотела, чтобы Потякин был честным человеком и ей приятно было бы с ним работать. Но это зависело не от нее и не от меня, а от Потякина.

      Я чувствовала себя виноватой.

      – И еще… – сказала Лида. – Меня муж обманул…

      Я обрадовалась, что Лида дала мне вторую попытку, на которой я могла бы как-то реабилитироваться.

      – Мы с ним не были расписаны, но жили вместе пятнадцать лет. Детей воспитывали. Мы так хорошо жили… А потом он влюбился в одну и расписался с ней. А мне ничего не сказал. Жил то тут, то там… Я только через полгода узнала. Спрашиваю: это правда? Он говорит: правда. Я говорю: ну и иди к ней.

      – А он?

      – Ушел. А сейчас обратно просится.

      Лида посмотрела на меня. Ее глаза были будто вымыты страданием.

      – Я хочу спросить: пускать мне его обратно или нет?

      – Это вы сами должны решить, – убежденно сказала я.

      Лида опустила глаза в колени.

      – Вы его любите? – расстроилась я.

      – Я ему больше не верю.

      – Тогда не пускайте.

      Лида сморгнула слезу.

      – А вы можете без него обойтись?

      Лида потрясла головой и вытерла щеку ладонью.

      – Тогда пустите.

      – Я боюсь, он у меня половину площади отберет. Я ему не верю.

      – Тогда не пускайте.

      Лида стянула шапку и сунула в нее лицо.

      Я отошла к окну и стала смотреть на улицу. За окном виднелся детский сад, похожий на оштукатуренный мавзолей. Во дворе бегали дети в цветных веселых демисезонных пальтишках. А мы с Лидой решали и не могли решить ее проблемы: мошенничество Потякина, предательство мужа.

      Может быть, надо бороться с мошенничеством и предательством, и это будет правда.

      А может быть, устраниться и не играть в эти игры, и это тоже правда.

      А может быть, смириться и оставить все как есть: работать с Потякиным, жить с мужем. И это будет правда с учетом судьбы и диалектики.

      Если бы можно было разложить правды как помидоры: здоровые – в одну сторону, а гнилые – в другую. Но, откровенно говоря, выбирать Лиде не из чего, и, если пользоваться терминологией овощной базы, весь шатер течет и его надо списать.

      – А вы не могли бы написать в газету, чтобы разрешили дуэли? – спросила Лида.

      – А кого бы вы убили? – обернулась я.

      – Я убила бы мужа.

      – Но ведь и он бы вас мог убить.

      – Да. Но тогда бы он видел это. И ему потом было бы стыдно. А так он меня убил, и ему хоть бы что… И вообще, никому ничего не стыдно. Потякин всегда пообещает и не сделает. Я ему говорю: «Как же вам не совестно!» А он: «Извинюсь. Не расстреляют».

      – Вы хотите,