Устав от бесконечного грохота джаза, он написал письмо Сталину. Но Поскребышев не стал обременять вождя такими мелочами и передал письмо генералу Власику, начальнику личной охраны вождя. На следующее утро ребята Власика перевозили большевика-академика в соседний подъезд.
В сорок втором Василий Сталин прицепил третью шпалу, а погоны получал уже полковником. Наверняка на фронте он стал генералом, и связываться с его любимцем, руководителем джаза, было делом крайне опасным.
– Что будем делать, Иван Александрович? – прервал размышления Данилова Никитин.
– Брать этого Игоря будем.
– Не боитесь?
– Да как сказать.
– Все равно дальше фронта не пошлют, – засмеялся Никитин.
– Да нет, Коля. За такое дело нас с тобой вполне могут отправить в другую сторону.
– Вполне, – мрачно вмешался шофер Быков, – помните, товарищ начальник, как Коля Рязанов в сорок первом сына наркома за убийство арестовал?
– Ну, – Данилов достал папиросу, – так Колю на пересылке блатари зарезали, а наркомовского сына я в горкомендатуре видел. Капитан.
Быков в сердцах плюнул.
– Так что, Иван Александрович, будем брать? – насмешливо спросил Никитин.
– Будем.
До самой деревни они молчали.
У первого дома на лавочке сидела старушка, в сумерках трудно было определить ее возраст.
– Добрый вечер, мамаша, – как можно любезнее спросил Никитин, – где здесь Андреевы живут?
– А вот, сынок, по этой улице четвертый дом.
Небогато жил убитый разгонщик. Совсем небогато. И мамаша была у него добрая и простая, с тяжелыми узловатыми руками, приученными к крестьянскому труду.
– Вы, товарищи милицейские начальники, – сказала она, – о Славочке ничего плохого не думайте. Он на войну добровольцем пошел. Только на фронт-то попасть ему не довелось, их эшелон под Смоленском разбомбили. Год он по госпиталям провалялся. У него отсрочка до сентября.
– А сколько он уже дома не живет? – поинтересовался Данилов.
– Да почитай, с октября сорок второго.
– А что делает?
– Работает, товарищ начальник. Вот.
Женщина открыла жестяную коробку от монпансье и достала коричневую рабочую карточку.
– Вот, – вздохнула она, – так и живем. Славочкина рабочая да моя иждивенческая.
– А вы разве не работаете, мамаша? – спросил Никитин.
– Работаю, сынок, как же, работаю в совхозе, только вот карточку рабочую получить не могу.
– Скажите, – Данилову было искренне жаль эту простую трудовую женщину, которая своими руками зарабатывала на жизнь до старости, – где сейчас ваш сын?
– А в городе он, милый, живет у невесты. Он же техникум перед войной закончил.
– Какой?
– Да малограмотная я. Сейчас бумажку принесу.
Она вышла в другую комнату и, вернувшись, положила на стол свидетельство об окончании Тайнинского техникума бытового обслуживания.
Был