поводья, которые Эндри держал в руке.
В следующее мгновение оруженосец услышал выкрик на кейсанском, и его сердце снова оборвалось. Окран упал на спину, пронзенный сразу несколькими клинками. Он умер, взглядом выискивая в небе орла, чьи крылья смогли бы унести его душу домой.
На другом краю поляны мертвец ударом топора отрубил Маригон руку, а вслед затем на землю упала и ее голова.
Сурим и Дом взревели; они пытались добраться до нее, но не могли, превратившись в островки среди кровавого моря. Затем волны сомкнулись вокруг Сурима. Он засвистел, подзывая свою степную лошадь. Она уже была в гуще сражения, стремясь прорваться к хозяину, но мертвецы разорвали ее на части прежде, чем она успела это сделать. Вслед за ней погиб и Сурим.
Эндри потерял дар речи. В его голове не осталось ни одной мысли, ни одной молитвы.
Кортаэль издал яростный вопль, и его удары обрели прежнюю свирепость. Сделав выпад, он выбил из руки Таристана кинжал, который тут же потонул в грязи. За ним последовал еще один удар, заставший Таристана врасплох. Веретенный клинок Кортаэля вошел глубоко в грудь его брата-близнеца.
Эндри замер с одной ногой в стремени, не смея надеяться.
Мертвецы тоже остановились, распахнув окровавленные рты. Стоявший на ступенях Ронин опустил руки, широко открыв алые глаза.
Таристан упал на колени, пронзенный мечом насквозь. Его глаза округлились от изумления. Возвышавшийся над братом Кортаэль смотрел на него без тени радости или триумфа. Его лицо, омываемое дождем, ничего не выражало.
– Ты сам вынес себе приговор, брат, – медленно проговорил он. – И все же я прошу у тебя прощения.
Таристан закашлялся.
– Не… не твоя вина, что ты родился первым. Не… не твоя вина, что избрали тебя, – с трудом произнес он, опустив взгляд на свою рану. Но когда он снова поднял черные глаза, в них горела непримиримая решимость. – Но ты по-прежнему меня недооцениваешь, и за это я не могу тебя не винить.
Он усмехнулся и вытащил скользкое окровавленное лезвие из собственной груди.
Эндри не верил своим глазам.
– Эти колокола молчали на протяжении тысячи лет, не вознося молитвы богам, – произнес Таристан, поднимаясь на ноги. Теперь в обеих руках он сжимал по Веретенному клинку. Окружавшие его существа принялись издавать странные, чирикающие звуки. Так могли бы смеяться насекомые. – И сегодня они звонят не во славу твоих богов. Они прославляют моего. Того, Кто Ждет.
Кортаэль в ужасе отпрянул назад, подняв в руку, в которой больше не было оружия, словно моля забытого брата о неведомой ему пощаде.
– Ради короны ты готов уничтожить Вард!
– Даже если ты король пепла, все-таки ты – король, – насмешливо протянул Таристан.
Дом пытался пробиться на помощь своему другу сквозь болото из мертвых тел.
«Он не успеет, – думал Эндри, следя за происходящим затуманенным взглядом. – Он слишком далеко. Он все еще слишком далеко».
Таристан