отворачиваюсь, потому что не хочу говорить о себе. И я вдруг замечаю, что мы общаемся странным образом: я обращаюсь к нему на «ты», а он держится привычного “вы”.
– Ты сказал, что получал ранения. Я читала об этом. Оба раза в левое плечо.
– Мое слабое место.
Паша усмехается и постукивает костяшкой указательного пальца, ненадолго проваливаясь в нахлынувшие воспоминания.
– Не представляю, каково это…
Он не дает мне договорить и делает резкий шаг в мою сторону. За мгновение оказывается передо мной и опускается вниз, вычитая свой высокий рост к черту. Я теперь смотрю на него сверху и вижу, как заостряются его правильные черты из-за фонарика, который подвешен над окном.
– Зачем нам говорить о моих ранениях? – серьезно спрашивает он и упирается крепкими ладонями в лавку.
Он почти касается моих бедер пальцами, которые так близко, что мне не стоит шевелиться. Но от его жара не спрятаться и не сжаться так, чтобы ничего не чувствовать. Он повсюду и постепенно забирается под мою шелковую блузку. Я ежусь и машинально закусываю нижнюю губу, не зная, как еще сбросить напряжение.
– У моего мужа есть люди с оружием, – я с трудом произношу то, что собиралась.
– Я в курсе.
Я отнимаю ладонь от своего тела и сбиваю мужчину с толку, прикасаясь к нему. Но я быстро переношу пальцы туда, где, мне кажется, должны быть шрамы от выстрелов.
– Здесь? – спрашиваю я, едва касаясь выбранной точки.
– Выше.
Паша обхватывает мою ладонь и помогает найти правильное место. Хотя я не проверяю, не осмеливаюсь надавить так, чтобы почувствовать его кожу сквозь ткань рубашки.
– Я думала, такое не проходит бесследно. И люди становятся осторожными.
Глава 8
Павел
Она очень хрупкая.
Но в то же время очень сильная.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать осторожность к черту и не сделать то, что считаю нужным. Любую другую я бы уже стиснул в руках и поцеловал. Я даже уверен, что Ольга ответит, поддастся мне и не будет отталкивать. Но потом пожалеет, и завтра станет еще сложнее. Она найдет очки, шторку… другого водителя.
– Всё давно зажило. – Я улыбаюсь ей, надеясь, что она ответит тем же. – Как в прошлой жизни было.
– Тебе правда не страшно?
– Мне хорошо с вами.
– Я о другом…
Ольга замолкает и опускает взгляд на свою ладонь, которую забыла на моем теле. Я давно отпустил ее запястье, но она продолжает осторожно держаться за меня, почти невесомо указывая на место шрамов. Я чувствую прикосновение ее тонких пальцев, от которых исходит приятное ласковое тепло. Она ведь хочет… Сама тянется и сама запрещает себе.
Он так ее запугал? Что нужно сделать с женщиной, чтобы она боялась даже шаг сделать в другую сторону? Каким ублюдком надо быть? И какую часть ее кошмара я видел? Может быть, я только думаю, что знаю, что происходит между ними. А за закрытыми дверьми творится то, из-за чего она сейчас как зверски сжатая пружина,