вы сейчас возненавидите меня. – Он указывает на вешалки с горой одежды, которую надо перемерить. – Но потом увидите свои фотографии с выходов в свет – и тогда точно полюбите.
Он не врет. Насчет возненавидите.
Первые два часа я сохраняю бодрость духа и обращаю внимание на бирки. Третий час впрыскивает в мою кровь безразличие, а вот после четвертого начинает подниматься критичный уровень раздражения. Устаешь от молний, пуговиц, каблуков и силуэтов, в которых лучше не дышать. Высокая мода создана не для жизни, а для любования отражением.
Но любоваться быстро надоедает, хочется опять жить, черт возьми. Я хоть немного отдыхаю, когда мы выбираем повседневные варианты, а вот вечерние платья – это проверка на стойкость.
К процессу вскоре присоединяется стилист, который прикладывает к моему лицу какие-то полоски и уходит в сторону. И так несколько раз. Потом он трогает мои волосы, задумчиво кривится и снова уходит.
– Меня же не побреют налысо? – спрашиваю у стилиста шепотом. – Это точно не подходит образу невесты.
– Только если не подберут крутые парики, – подшучивает мужчина.
– Черт.
Меня отпускают, когда за окном успевает стемнеть. Я забираю два комплекта в чехлах, на которых налеплены фотки Полароид с инструкцией, как именно нужно заправить блузку, как застегнуть пояс и сколько пуговиц оставить незастегнутыми.
Я поднимаюсь наверх, где мне показывают мою комнату. Я сбрасываю весь груз в кресло и иду в душ. Я не обращаю внимания на комнату, уже в ванной понимаю, что даже не скажу, какого цвета обои в спальне. Я получила слишком дикую порцию впечатлений, чтобы быть в состоянии воспринимать что-то еще новое.
Поэтому я игнорирую мраморно-позолоченную ванную и иду в душевую кабинку без вздохов пораженного видами туриста. Я наношу на тело мягкий гель с цитрусовым ароматом и ненадолго отвлекаюсь, забывая, где я и почему я.
– Ничего, Светик, – подбадриваю саму себя. – Обвыкнемся, может, даже во вкус войдем. С Инной разберемся, сейчас сестре позвоним и придумаем, что с ней делать.
После душа я набрасываю на плечи махровый белый халат, замечаю ряд баночек на стеклянной полке у зеркала и нахожу питательную маску. Быстренько наношу ее и прихватываю с собой полотенце, чтобы вытереть им потом маску. В ванную я уже не вернусь, сейчас дойду до кровати и рухну, как полагается после трудного рабочего дня.
Я открываю дверь, делаю шаг и коротко вскрикиваю.
– Ты с ума сошел?!
Константинов лежит на моей кровати, вытянувшись во весь рост и закинув ногу на ногу.
На нем домашняя пижама. Черный шелк в тонкую белую полоску. Элегантный, дорогой, идеальный… Не мужчина, а статный красавец, сошедший с рекламных страниц. Только вот почему на мою кровать?! Больше в огромном доме нигде не лежится?
А Константинов выглядит так, словно собрался спать. Занял правую сторону, скинул покрывало на пол и подбил под голову сразу три подушки.
– Погасишь свет, когда ляжешь? – лениво тянет он, бросая на меня короткий взгляд.
Короткий, правда,