сюда.
– И правильно сделали, – оживился поп. – Мне бы уже давно пора чертей попугать, да все времени как-то нету. Сам-то кто будешь? Слышу – не местный.
– Да я тут как бы проездом. Искал одну вещь, но, видать, не судьба. Вот, обратно теперь собираюсь, – Стефан казался несколько озадаченным поведением священнослужителя. Какой-то совсем неправильный поп в Герпелях обосновался. – Сам-то я Дюк Степанович.
– Ого, – обрадовался Миша. – Ваше сиятельство! Так давайте же приступим, время не ждет!
Честно говоря, парни не очень знали, как бы им дальше поступать. Внезапное страшное буйство вокруг них прошло, будто его и не бывало. Какие-то вопросы задать не получилось, духу не хватило. Следовало начинать сначала.
– Ну, ладно, тогда я начну, как договаривались, – пожал плечами Илейко.
Стефан, поп и он сам глубоко вздохнули, как перед окунанием во время крещенских морозов в прорубь. Испытанный страх не способствовал избытку смелости.
– Пахаайнейнен, хелветти, пиру, саакели, хитто, кехно! – Илейко словно бросался словами в темноту перед собой.
– Пахолайнен, пахус, пеевели, пейакас, виетявя, вайнойя, – в таком же стиле проговорил Стефан.
Не успел он смолкнуть, как внезапно заговорил и поп. На лице его, как ни странно, возникла улыбка торжества, словно он догадался о чем-то, о какой-то тайне.
– Хорна, киусаайя, меривихоллинен, сиелунвихоллинен, перкеле, саатана, – торжественно возвестил он к удивлению парней.
По большому счету никакой загадки здесь не существовало. Если нужно обратиться к кому-то, то его внимание и нужно персонально привлечь. Все эти восемнадцать слов были просто синонимами одного единственного – «черт». И ливвиковский, и суоми, и людиковский языки были настолько древними, что названий нечистого скопилось достаточно, по сути отражая одно и то же: «Дьявол!» Конечно, можно было и сподобиться на имена, какие-нибудь там «Баал» или «Вельзевул», «Азазелло», «Левиафан» и, конечно же «Люцифер», но пес их знает, кто из приспешников тьмы тут верховодит? Поэтому было решено на совете в Вайкойле, что ограничатся просто названием во всех его формах. Сообразительность и некая эрудиция священника Михаила расширила список.
Едва только смолкло последнее слово, как снова поднялся ветер локального масштаба, потом кто-то с досады опять саданул гигантским кулаком по стене часовни, и запахло серой. Прежде никаких запахов, естественного и неестественного происхождения не было.
Позднее Михаил объяснит это явление исходя из своего опыта. Если упасть в алхимические грезы и поиски и смешать две какие-нибудь дряни, то обязательно получится третья. И не обязательно – полученное будет золотом, скорее – обязательно им не будет. Однако при своем появлении эта штука выделит тепло и запах. Уж таков закон природы. Вот и при материализации, пусть даже частичной, произойдет тоже самое, только немного наоборот. В зависимости от материализующегося объема температура воздуха вблизи понизится кратно, что же касается запаха, то тут уж степень вони определить можно сугубо приблизительно. Пахнет