Ката – дочь конунга. Алекс-Мари

же было тяжело на душе. Она как-то в миг осознала, что вот, именно сейчас, она встретила мужчину своей мечты. Такого, которого она готова слушать и идти за ним. И все было бы прекрасно, не стой между ними расстояние в тысячу лет. Это осознание скребло в горле, от чего хотелось плакать. Ей казалось, что там, в двадцать первом веке она никогда не встречала таких вот мужчин, уверенных в себе, гордых и широких душой. Все те, что попадались ей, были какими-то мелкими, мелочными и вели себя как дети, а не как мужчины. Поэтому она не разделяла радость Каты, потому что радоваться было нечему. А еще она не собиралась поощрять Светозара. Незачем ему было страдать из-за нее, это было бы слишком жестоко. Поэтому она точно решила, как только найдутся кольца, уходить немедленно.

      Тем временем, на торговой площади расставлялись столы, выкладывалась снедь. Торговые люди подходили, кланялись княгине и ее домочадцам, предлагали свое. Столы длиной несколько метров были сплошь уставлены посудинами с едой, очень вкусно пахнущей. Все это походило на шведский стол.

      – Что это? – указала Маша на горшок с какой-то пищей из крупных зерен.

      – Это- обетная каша, – ответила Ката, – сегодня великий праздник – день Иоанна Крестителя, кашей угощают нищих.

      – А-а! – протянула Маша, – понятно!

      Она и сама бы чего-нибудь съела, потому что на торг ее потащили ни свет ни заря, даже не позавтракав.

      Закончив с официальной частью, княгиня направилась к торговым рядам. Все потянулись за ней. Здесь глаза разбегались от изобилия. В одной стороне продавали мед, воск и пеньку, рядом стояла палатка с кожами и льняными тканями. Чуть дальше шустрый торговец размахивал шкурками каких-то животных. Маша не носила шуб, но засмотрелась на чистоту и красоту меха.

      – Смотри, боярышня, – обрадовался ее вниманию торговец, – тут тебе и белка, и соболь, и горностай! Выбирай!