одержимость. Слишком знакомая и слишком опасная. Словно насмехаясь над ним, судьба снова наградила его жаждой женщины, которая не могла принадлежать ему в полной мере.
Этим вечером Бьянка расслабилась достаточно, чтобы поговорить с ним, дать до себя дотронуться. Он дрожал, словно наркоман, держа ее в объятиях и вдыхая тонкий аромат ее тела. Запах его женщины, сводящий с ума и срывающий к черту самоконтроль. Он мог гордиться своим поведением этим вечером. Даже токсичная ревность, разгоревшаяся, когда она позволила его брату утешить и успокоить себя, Викензо смог подавить. Так не могло продолжаться. Ему нужно было что-то предпринять, пока он не начал делать глупости.
– Я здесь, – сказал Тео, заходя в кабинет без стука и вырывая его из своих мыслей.
– Садись, Теодоро, – кивая на кресло напротив, сказал он. – Выпей со мной.
Тео поморщился от такого обращения. Викензо звал его полным именем, когда хотел видеть перед собой не брата, а своего Консильери. В последние годы это различие вставало между ними стеной все чаще, рождая взаимную агрессию. Тео не понимал, что он мог простить ему практически все. Для брата он тоже был безжалостным Доном, ставившим свою власть превыше семьи, как их отец. Викензо не спешил развеивать эту иллюзию. Ирония заключалась в том, что несмотря на его поведение и репутацию, он был куда мягче, чем хотел бы, в отличие от своего брата. Многие считали Тео довольно безобидным малым, не понимая, что внутри него живет настоящий бездушный ублюдок, способный на поступки, которые Викензо, даже при всем желании, не смог бы совершить. Он унаследовал от их отца больше грязи, чем заслуживал. В то время, как жестокость Викензо рождалась и развивалась насильственными методами, призванными воспитать из него идеального главу мафии, Тео умудрился получить свою долю просто существуя. Иногда, Дон завидовал своему брату. Жить без совести было куда легче, чем снова и снова переживать последствия своих решений.
Тео сел напротив него, но даже не потянулся к выпивке. На его лице читалась усталость и нежелание общаться, но Викензо глядел глубже. Брат был напряжен и готов к атаке.
– Перестань играть с Бьянкой, Теодоро, – потребовал он, не желая ходить вокруг да около. – Я вообще не хочу, чтобы ты общался с ней без крайней необходимости.
– И это Ваша благодарность за помощь, Дон? – съязвил Тео.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи. И я ни за что не поверю, что ты хотел помочь по доброте душевной. У тебя всегда имеется своя цель, когда ты строишь из себя добряка-благодетеля.
Тео рассмеялся.
– О, можешь успокоиться и не выпрыгивать из штанов, брат. Я не подкатывал свои яйца к твоей невесте, если ты этого опасаешься. Бьянка, конечно, красотка, и я какое-то время держал ее на крючке, но этот поезд давно уехал. А что касается моих целей, эгоистичных, как ты думаешь, то признаю – они действительно есть. Я просто жажду твоего брака и рождения наследника, ведь ты не молодеешь, а мне до смерти не хочется быть Доном. Власть – это, конечно, весело, но я не хочу ответственности, которая идет в паре. И, если ты надеялся,