не обрадовался Ллойд. Мэтьюз поспешил удалиться из кабины. Далее полёт шёл некоторое время молча…
Из салона стали доноситься гулкие шаги.
– Мэтьюз! Ну, что ты топаешь там, как слон, по всему самолёту?! – надоело это Ллойду.
– Я пытаюсь согреться, – заглянул к нему Мэт. Куртка ему помогала мало, потому что он был в тонком свитере.
– Вообще-то, пассажиры должны сидеть и не дёргаться, – заметил ему Крайн.
– Я – не пассажир, я – сотрудник, связист.
– Перестань раскачивать самолёт.
– А разве на нём сказывается?.. – Мэтьюз ушёл в хвост, кинул на скамью чёрную подушку с песком и сел, упёршись локтями в колени, – Эта подушка тут явно только для того, чтобы не приморозить штаны к скамейке, – проговорил он, не надеясь, что его услышат. Все трое снова ненадолго замолчали. Крайн заговорил первым: «А чего это мы молчим? Давайте поболтаем что ли?»
– Давай! – донеслось из салона. Командиру надоело молчать, и он начал молоть всё подряд: «Я вот, как-то раз, летел на таком же аппарате. Мой коллега из «Сплендора» весь полёт решал кроссворд, но дело в том, что я узнал об этом, только дочитав журнал. Да… А ведь мы не включали автопилот, – он посмотрел на Ллойда, тот был безразличен, – Хочешь спросить, как же тогда летел самолёт? Я отвечу: я ж лёгкий на руку, а коллега оказался лёгким на ногу». Биплан качнуло на воздушной яме.
– Заметно, – донёсся до кабины сдавленный голос Мэтьюза, – Очевидно, ты на голову тяжёлый.
Крайн сел вполоборота и, взглянув в салон, продолжил болтать: «А в другой раз я летел…»
– Эй, я не советовал бы говорить в самолёте о самолётах, – сделал ему замечание Мэт.
– Кстати, да, не стоит. Хорошо, другой случай: я плыл на теплоходе. Пассажиры столпились все у одного борта, чтобы посмотреть на пристань, и он накренился. Без шуток… Ллойд… Ллойд?.. Тебе не интересно слушать про пароходы?.. Ладно, мой дядечка как-то раз прокатил меня на паровозе на всех парах – это сила! Неделю в себя приходил. Но вот трамвай – это вообще что-то! Двери в нём начинают закрываться ещё тогда, когда ты только поставил ногу на подножку. Внутри весь железный с деревянными скамейками. Он начинает движение с настолько резкого рывка, что ты летишь назад и не можешь поймать поручень. Лязг, грохот, всё громче и громче. И когда думаешь, что твои нервы сейчас лопнут, он сбавляет ход.
– Прямо, как у нас тут. Ты не мог бы помолчать. Такой гул у ушах, что уже мутит, – попросил Мэтьюз, не находя, куда прислонить голову.
– Эх, ладно… Ллойд… Ллойд?.. – Крайн не смог дозваться товарища и толкнул его в плечо. Тот оглянулся на него: «Что?»
– Почему ты ничего не отвечаешь?
– А ты что-то спросил?
Белокурый опешил: «Я же тут говорю, говорю…»
– Да?.. Я пытался тебя слушать, но задумался.
– О чём?
– Не помню.
Крайн вздохнул.
– Извини. Это было что-то важное?
– Да так, ерунда всякая… Жаль, конечно, но… Ладно, Мэтьюз перескажет, – командир несильно огорчился. Из салона донёсся надрывистый кашель и сдавленная невнятная