Бетон брызгал мелкой крошкой, а скрытые за ним прутья арматуры сила костяшек Кара срезала, и они вскрикивали словно лопнувшие струны гигантской балалайки. Он пробивал стены, преследуя бросившихся бежать от него мутантов, входил в блоки и возвращался обратно на арену площади.
Сверху с купола начали падать спутанные клубки чёрной живой проволоки. Они выбрасывали из себя тонкие, бешено извивающиеся проводки-стебельки, и щёлкая ими, как плётками, набрасывались на Кара. Их были сотни. В полу открылись люки и оттуда стали выпрыгивать длиннорукие, коротконогие волосатые гибриды ростом по пояс Кару, без лиц, но зато имеющие вертикальную щель пасти во всю высоту головы, обсаженную острыми колышками одних тонких клыков. Последовав их примеру, вернулись и три недобитых слоноптицы: они жаждали реванша и перекрывали всеобщий шум схватки трубным рёвом и яростным клёкотом.
Кер давил чёрные клубки, выдёргивал с белым шевелящимся корнем опутавшие его стебли, рубил напирающих на него птичьих слонопотамов, вертелся угорелой юлой, перекручивая тварей в мутантский радиоактивный фарш.
Зубастые мартышки продолжали смело лезть вперёд. Их напор не утих даже, когда Кар несколько из них разорвал надвое. Эти кровавые неровные части, волоча за собой коричневые колбасы кишок, не хотели умирать, успокаиваться: кривляясь, они ползли и норовили укусить.
Кар воспринимал действительность рваными кусками. Всё вертится в темпе стремительного галопа, раз – и движения мутантов замедляются, замирают, картинка дрожит и моховик времени снова раскручивается. Ему удаётся держать чувства под контролем, он всё видит, везде успевает. Круговерть горячки боя увлекает за собой, уводит от главной площади уровня в сторону. Вместе с облепившими его гибридами они кучей блуждают по коридорам, проваливаются в какие-то ямы, скользят по наклонным плоскостям переходов.
Кар получает секундную передышку. Очередная волна кошмарных существ уничтожена, он стоит около приземистого стакана технического колодца и теперь уже всё его тело объято свечением кирпичного цвета. С четырёх сторон, из проходов, сходящихся здесь в крест прицела, слышатся нарастающим звуком тревожной сирены завывания, рёв, басовитый хохот.
Колодец булькает, из него поднимаются влажные шлепки, а за звуками из жерла показывается тупое рыло. Наружу выползает слепой варан: вместо лап из его боков торчат три пары жилистых человеческих рук. Он открывает пасть и выплёвывает комок сизой слизи. Кар отклоняется, и слизь прилипает к стене за его спиной, шипит, разъедает бетон. Жизнь приобретает черты желанной определённости. Кар доволен, он делает шаг, второй…
Кара Кера не было трое суток. По нему справили панихиду павшего в бою кадета. Лишь одна Има верила, надеялась. Она страдала, выплакала все слёзы, осунулась, но продолжала ждать. Ночами, днём, стоя на ленте конвейера, без сна, практически без еды, она жила своим любимым, своей мечтой. Отними у неё эту надежду и Има, наверное, умерла