это был момент, чтобы покрикивать.
Время остановилось, но все равно его не хватало. Ей хотелось еще и еще отодвинуть тот момент, когда надо будет решать вопросы похорон. Она понимала, что все равно этим придется заниматься им – больше некому. У бабы Веры один сын, двадцать лет назад эмигрировал в Америку, помогал матери деньгами, и все. На похороны точно не приедет.
Во всем доме темнота и тишина. Свет горел только в далеком окне четвертого этажа. Окно было прикрыто красными шторами. Асе показалось, что их назначение – специально создавать страх и печаль, неизбежные атрибуты небесного покоя. Ася сделала важное открытие. Стоило на два шага отойти от машины, чуть приподнять голову – и сквозь ветви тополя можно увидеть клочок неба в звездах, одинокое окно, похожее на квадратное красное солнце. По правде говоря, картина не очень интересная и понятная, но Ася была рада и этому.
Сагадат апа сидела на стуле в любимой позе монументальной скульптуры. Волосы, распущенные пенным потоком по спине, сливались с белой длинной рубахой. Калфак и зеленый камзол с золотыми оберегами аккуратно сложены на кровати. К чему все это? Может, какой-то неведомый ритуал? Трудно сказать, что она задумала. Вместо того чтобы оплакивать подругу, проделала свой маневр и теперь, невинно и не таясь, предстала в исподнем белье перед Асей и Русланом. Когда они зашли в комнату, она не шелохнулась. На лице жесткая улыбка, улыбка-гримаса, которая появляется на губах у человека, когда его вдруг опалило горем и он стремительно пытается с ним справиться. Возможно, она читает молитву.
Уже несколько раз Руслан пытался привлечь внимание Сагадат апы и заходил то справа, то слева, задавал вопросы. Было очень странно за этим наблюдать. Асе казалось, что ответ будет такой силы, что сразу обрушится потолок. В комнате повисло, разлилось какое-то особое напряжение, словно все пространство заполняло бесконечное множество притаившихся теней, которые пока бездействуют, но стоит Сагадат апе произнести слово, как они проявятся и превратятся во что-то катастрофически мощное и непоправимое. И до этого всего одно мгновение.
Руслан присел на край дивана.
За окном поднялся ветер, по мрачному стеклу стали скользить ветки и листья тополя. Они отливали тонкой матовой белизной, словно светились любопытством. Это вызывало у Аси легкое удивление. Тополь шелестел, как будто требуя объяснения. Он монотонно царапал ветками стекло в такт легчайшему для слуха звуку, который скрывал вопрос, недоумение. Скоро слабый шорох превратился в ритмичные удары. Чудилось, что ветки барабанили, вторя воинственным шагам. «Бум! Бум! Бум!»
Сагадат апа очнулась, подняла голову. Казалось, готова была отпрянуть назад, но вместо этого пристально поглядела на Руслана, и ее выцветшие глаза просияли, будто он ей сказал что-то хорошее.
– Поверните ее.
Руслан не услышал, а скорее прочитал по губам, так тихо она это сказала.
С трудом справились. Повернули так, чтобы баба Вера оказалась головой на восток. От разности высот кровати и дивана ложе перекосило, ноги усопшей оказались чуть выше головы. Пришлось подкладывать