и губим нещадностью грубых суждений.
Губы, руки, глаза, бюсты, мышцы, cсердца, несущие тяжесть
Испуга, слова те, что яду подобны, смертельной измены…
О та утонченность мечтаний, о радость видеть друг друга
И всех, с кем столкнулся по жизни и их отпечатал в себе…
С любовью пчела восполняет медовые соты —
без понимания
Нужности людям труда их безмерности, и окрылённости
Смыслом не знает. Не знаем и мы, поглощая время в трудах
И заботах, и сладко, что мирных. В каждодневном течении
Дел то сокрытие смысла, не виден который. Рисунок не
Сразу, не каждым угадан, но в нем лишь значенье, в
Повторе движений, их усложнений, так незаметных для
Глаза – и все же – в повторе, дабы разъять,
осветить Пустоту,
Немоте как немощи, как безголосью преграду воздвигнуть,
Пугая безликое «нечто», холод пространства
Вне жизни, вне нас и – потомство в залог оставляя.
Где те слова, что в повторе нуждаться должны?
В причитаньях ли жалоб? В молитвах, несущих то самое, что
Восполняемо будет? Несказанность медлит, она
Затаилась…
Несказанность? Как непонятность, как нечто такое, о чем
Помолчать бы. Не зная ведь броду, не суйся… Но мысль,
Только мысль и способна проникнуть туда, куда тело не в
Силах.
Ах, мысли! Они нам мешают, тревоги творя,
но не радость.
Так радости мало. А радость на сердце – бальзам…
О радостном петь бы, и все остальное пребудет, и радость
Дарить друг другу цветы, слова, что не вянут с годами,
Облаченные в радугу чувства приязни, сочувствия и
Состраданья. Как мало друг другу мы слов говорим, от
Которых тепло и спокойно. Как мало мы любим
друг друга,
А время проходит, и вот уже многих не видим… Другие на
Смену. Они нас не знают. Иные – забыли. И нам не
Припомнить тех многих, с которыми были знакомы. Они в
Нас остались, навечно в памяти нашей – хоть зыбко, но
Все же встают перед нами ушедшие годы: деревья, река,
Дом, улица, взгляд, тембр голоса, песня, строка, радость
Свидания и поцелуя, которого ждешь и который так
Неожиданно сладостен и первобытен сам по себе…
О, только в детстве впервые все ощущенья и навык
Познанья, когда образуются связи, восторг, упоенье
Прекрасным и отрицание смерти, зажмурив глаза – не
Хочу ни видеть, ни слышать, ни знать. С детства, да, с
Детства идет отрицание смерти со всхлипами в горле,
Отчаяньем и непонятным упорством, обидой той силы,
Когда на любовь отвечают издевкой. Ведь только ребенок
Так жаждет любви безусловной за то, что он мал и
Беспомощен, мал и зависим