сумма?
Даня. Отцу на памятник откладываю. Мраморный. В понедельник тебе привезу.
Нелли. В понедельник поздно. Мне в десять сегодня. Последняя цифра. У озера. Знаешь… ива?
Даня. Да, поздно. У дяди разве перезанять…
Нелли. Дохлый номер.
Даня. Попытка – не пытка.
Нелли. Какой ты… (Напевает.) Как часто вижу я сон, мой удивительный сон, в котором осень нам танцует вальс-бостон.
Подходит к Дане, кладет руки ему на плечи, некоторое время молча танцуют… Неожиданно прижимается всем телом, обнимает, целует.
На крыльцо выходят Перхуров с женой, Борис с Людмилой.
Надя. Выпили бы чайку с дороги.
Людмила. Спасибо, спасибо! Мы сыты.
Надя. Хорошо. Тогда попозже.
Перхуров. На озеро хотите сходить? Тут рядом. Да можно и здесь позагорать. (Горделиво оглядывается.) Пока ещё недоделано, но в общих чертах…
Из дома выбегает Славик.
Славик. Мам, давай цветы срезай. Время.
Надя. Может, ты? Не видишь разве? У нас гости.
Славик. Цветы, мамуль, по твоей части. Ты знаешь какие и сколько. (Подаёт садовые ножницы.)
Надя (недовольно). Ничего сами не могут. Плёнку неси!
Славик. Айн момент! (Убегает.)
Перхуров. Сын… Во какой, а? Надежда и опора! Для него и живу. Женился полгода как. Жену взял работящую, не белоручку там какую, а из деревни. Не тебе фигли-мигли. На днях ездил к тёще, жену отвозил, так и забор поправил, крышу подлатал. Чин-чинарём! Орёл!
Людмила. Молодец.
Перхуров. Парень что надо. На все сто. Высшее получил. Инженер-строитель.
Людмила. Хорош, хорош. Ничего не скажешь.
Перхуров. Знали, что делали. Мы брака не любим. Верно, мать?
Надя (отмахнулась). Да иди ты.
Перхуров (Людмиле). Фундамент посмотри. Из цельного камня. На века.
Людмила. А резьбу кто выполняет? В лучших традициях сделано.
Перхуров. Нравится? Вот так-то. Знай наших!
Возвращается Славик с плёнкой.
Славик. Мам, помоги мне. Вдруг не так сделаю.
Надя. Ладно. Пошли. (Мужу и гостям.) Я ненадолго.
Перхуров. Ждём, ждём. Как же без хозяйки?
Надя с сыном уходят.
Людмила. Так кто же мастер? Смотришь – и душа радуется.
Перхуров (неохотно). Да племянник мой. Вон Борька помнит – Данька. Ну, сын Мирона, брата моего.
Людмила. Да, Борис рассказывал, а не помню, видела ли… Он тогда совсем маленьким был.
Перхуров. Надо же! Живём вроде в одном городе, а видимся раз в сто лет. Так выходит. Что за люди. Мирон умер три года как, царствие ему небесное, вы болтаетесь по квартирам. С огнём днём не сыщешь. Чего родни чураетесь? Скажи кому – засмеют.
Людмила. Борису нужно уединение, чтоб не мешал никто. Для сосредоточения. Когда он погружается в это состояние, стихи, говорит, сами приходят. Так и льются, но достичь этого безумно трудно. Вот и приходится скрываться от родни, от друзей. Так что…
Перхуров. Ой ли! Печатают?
Людмила. Пока нет, но… в скором времени…
Перхуров. Так какого рожна? (Насмешливо.)