он ехал до того, как направился в Озерки, инсценировал аварию и притворился неравнодушным гражданином. Он ведь не мог знать, кто Влад такой! Не мог знать, что у него есть сестра, которую можно очаровать и женить на себе.
Или мог? Фотографии Влада, конечно, иногда мелькали в деловой прессе, но чтобы узнать его, нужно было этим интересоваться. Впрочем, если Олег так легко влился в управление бизнесом, может быть, он и крутился в их кругах раньше. Но это не объясняет взятых на себя рисков. Откуда он мог знать, что Влад впадет в кому, потом потеряет память и зрение? Или он надеялся, что Влад не узнает его, даже если придет в себя сразу и прежним? Может быть, тогда в подвале Влад не видел лица Олега, а сам Олег не запомнил, что столкнулся с ним на лестнице в гостинице?
Это было вполне возможно, но почему он оставил его в живых и в Шелково? Похитил, отвез на кладбище и оставил там замерзать, давая шанс спастись, а ведь мог бы просто придушить или зарезать. Ему ведь явно не привыкать к убийствам. Тогда почему? Хотел инсценировать несчастный случай? Но кто поверил бы, что слепой человек после тренировки вдруг отправился на кладбище без водителя-телохранителя, где-то по пути потерял сумку и верхнюю одежду, после чего заблудился и замерз… В этом не было смысла. Проще было положить его на могилу первого попавшегося Владислава или Федорова – не такие уж редкие имя и фамилия – и задушить, имитируя еще одно убийство Смотрителя.
Может быть, он не хотел его убивать, только напугать? Заставить таким образом вернуться в Москву, в лоно семьи. Ведь именно этого требовал добиться Артем, а в какой-то степени наверняка хотела и Кристина. Вероятно, это просто была попытка прогнуться перед одним и отвлечь на что-то другую, пока ритуал не будет закончен?
Везде лишь вопросы и предположения, никаких фактов! Оттого и ходят мысли по кругу, а по ночам не отпускают кошмары, в которых он все еще видит тот подвал, а иногда и себя под балахоном убийцы. Нарастающий страх опутывал Влада с каждым днем все более плотной паутиной, лишая возможности сосредоточиться на чем-либо, кроме мыслей о семнадцатом марта. Был момент в его жизни, когда он жалел, что не погиб, и хотел умереть, но он давно прошел. Сейчас Влад как никогда хотел жить. И как никогда боялся, что у него это отберут.
– Эй, ты меня слышишь?
Голос Юли прорвался к его сознанию откуда-то издалека, и Влад на секунду поймал себя на удивлении тому факту, что она рядом. Он совсем забыл, что не просто сидит за кухонным столом, ковыряя вилкой еду в тарелке, а ужинает со своей девушкой. Боже, вспомнить бы еще, о чем они говорят…
– М? Да-да, конечно, слышу, – попытался заверить Влад, но его маневр не удался.
– Правда? И что я сейчас сказала?
В ее голосе слышались едва заметные нотки раздражения и куда более явственные – разочарования. Влад напряг память, пытаясь выцепить хоть что-нибудь. Он и в прежних отношениях, бывало, пропускал мимо ушей то, о чем щебечет подружка, думая о чем-то более важном, но обычно ему удавалось