что им делать. Они растерялись так сильно, как никогда в жизни, и оба, каждый по-своему, проявляли свою растерянность, мешая слова и взгляды, адресованные друг другу, с личными обидами. В сущности, оба они были недовольны собой, потому что не понимали, как и зачем здесь оказались.
Между тем от озера, запеленованного теперь, словно болото, в густой камыш и осоку, медленно поднимался сгусток белого, как молоко, плотного тумана. Этот сгусток неприятно шевелился по всем направлениям своего бесформенного объема и, похоже, двигался в их сторону.
Потерявшее свои границы озеро дрожало мелкой волной под этим туманом, постепенно приобретавшим человеческие или близкие к человеку очертания. Затаив дыхание, Оля и Ромка с ужасом смотрели на приближающийся к ним молочный сгусток. Бежать им было некуда.
– Это не Аленка, – чуть слышно прошептала Оля, – это мы пропали…
Глава 4. Чудеса продолжаются
Анализируя ситуацию, в которой они оказались, размышляя над тем, что произошло, Ромка решил, что они попали в прошлое. Далекое прошлое, когда в этих краях еще не было не только монастыря и деревни, но и вообще люди здесь не жили. Он понял, что случился какой-то сбой времени, провал, куда волею обстоятельств и затянуло их с Олей.
Где Аленка, он не знал, а потому вполне логично предполагал, что она по какой-то неизвестной ему причине могла остаться в том, настоящем времени, и теперь плачет в одиночестве на берегу озера. Того озера, что находится между деревней и монастырем, куда они пришли все вместе теплым летним днем, чтобы «увидеть русалку».
Здесь – другое озеро. А живое облако, которое сейчас движется на них, должно быть и есть та самая тварь, что является тем, кто очень уж пожелает с ней встретиться. Является в соответствующей образу обстановке.
– Ты прав, парень, – отчетливо услышал он слова, произнесенные нараспев неизвестно кем, – так оно и есть. Я – русалка!
Туманный сгусток, окончательно принявший форму женщины с рыбьим хвостом, приземлился возле них на густую траву, подмяв ее под себя. Легкий дымок, окутавший прибывшее с озера создание, развеялся, и довольная русалка, сидевшая теперь на своем чешуйчатом хвосте, заразительно расхохоталась.
Поначалу смех ее походил на старческое квохтанье и больше напоминал кашель, потом он перешел в лягушачье кваканье и наконец стал чисто девичьим, звонким и заливистым. Продолжалась эта клоунада довольно долго, и пока русалка смеялась, налаживая свои голосовые связки, Ромка и Оля смогли ее хорошенько рассмотреть.
Что касается русалочьего хвоста, первым привлекавшего внимание, то тут и говорить было особо не о чем: рыба и рыба, разве чешуйки позавлекательней. Очень мелкие, сливающиеся как бы в единое целое. Серебристая юбка в обтяжку. А самый конец хвоста, где он, как у щуки, раздваивается, утонул в траве.
Выше пояса, до самых плеч, русалка прикрыла себя листьями кувшинки. Из этих листьев, аккуратно и со вкусом подогнанных, у нее получился вполне приличный пуловер. На растительном пуловере кокетливо был укреплен маленький желтый цветок, еще не раскрывшийся.
Тонкие