осталось лишь победно вступить в радушно распахнутые и украшенные цветами ворота столицы и насладиться ликованием толпы. Никто не оказывал сопротивления, все заверяли в любви и верноподданности. Лишь во дворце выяснилось, что принц Жан, а также начальник его тайной стражи предпочли незаметно скрыться.
Вскоре выяснилось, что де Крюсьен сделал правильные выводы из поражения своих карателей. Дом Матильды Гарм был сожжён, а на его пепелище соседи нашли два сильно обгоревших трупа – мужчины и женщины. Из Бриньи пришла весть, что кто-то вырезал всю семью мельника Макэра. А его самого распял и замучил до смерти на дверях собственной мельницы.
Правда, чуть позже оказалось, что вся шпионская сеть Шансона уцелела. Сама Матильда, находившаяся к тому времени на поздних сроках беременности, покинула Кангард сразу за карателями. Лишь забрала обещанную плату в виде двух фунтов золота (их Джонни заранее заложил в тайник, местонахождение которого раскрыл ей после выполнения задания). Шпионка выехала под видом своей служанки, вместе с её полуживым мужем Мидлтоном. А 24 мая 6701 года, под присмотром «бабушки Линде», родила крепкого здорового мальчика, Людомира. Настоящая же Лизетта к тому времени занималась реализацией через не совсем законопослушных ювелиров серебра из трофейного оружия «гневников», и не хотела бросать новый доходный промысел. Но догадалась скрыться из поля зрения тайной стражи. В доме посланцы маркиза нашли и замучили лишь ни в чём не повинных квартирантов, которых поселили для присмотра за особняком.
Джонни сбросил колдовскую личину «мельника Макэра» и устроился вольным каменотёсом в порт. Где мирно трудился до возвращения командира. Именно из его наблюдений сделали вывод о возможном бегстве людей принца на кораблях алеманов, которые неожиданно снялись со швартовых за день до прихода короля. Вскоре и Лизетта вернулась в Шансон, наладив успешный канал ювелирной торговли.
* * *
6718 год от Сотворения Мира, июль
Идея показать «фоторобот» торговцам оказалась плодотворной. Выяснилось, что некоторые знали разыскиваемого Моисея из Кангарда как «Эрходура из Дамаска», другие как «Гонсало из Кордовы». Но все сходились в одном – если тот и жил в Кангарде, то не в своём доме. К тому же к столичной гильдии не принадлежал и какого-либо постоянного и серьёзного бизнеса не имел. Уж настолько-то о делах коллег купцы были наслышаны.
Удача пришла на третий день, когда «колдуны графской безопасности» взялись за поставщиков продуктов. Обычно Союз закупал в южных и восточных феодах зерновые, так как в его климате выгоднее было выращивать лишь яблоки, орешник, да культивировать огороды. Чаще всего торговали с Соулом. Вот тамошний купец и сказал, что нарисованный похож на коробейника Гонсало, что уже второй год проживает при мельнице Бриньи. Пояснил, что тот частенько бывает с деревенским ширпотребом на рынке Соула. Это была первая относительно точная информация.
В Бриньи немедленно выдвинулась группа захвата, но