изумленной служащей, что в этой «пукалке» нет даже затвора.
– А что, – спросил Штерн, – его не отпустили под залог? Он же дурачок…
– Сегодня судья решит. Позавчера арест продлили на двое суток, чтобы спокойно допросить свидетелей.
– Ясно, – протянул Штерн. – Желаю успеха.
Он направился в свой кабинет, где уборщица из «русских» только что закончила протирать пыль и, усевшись за стол, вспомнил, что собирался позвонить вдове Аль-Джабара, чтобы выразить ей соболезнование. Он уже протянул руку к телефонной трубке, когда аппарат неожиданно зазвонил.
– Следователь Штерн у телефона, – заученно произнес Ицхак, продолжая подбирать арабские слова для выражения соболезнования.
– Зайди ко мне на минуту, – это был голос Рафи Хазана, руководителя следственного отдела. Хазан был хорошим человеком, Штерн любил с ним поговорить о политике, у обоих были одинаковые взгляды, и они с удовольствием поддакивали друг другу, осуждая левых. Но разговаривать с начальником Штерн предпочитал вне службы. На работе словоохотливость Хазана только мешала – зайти к нему «на минуту» означало потерять не меньше часа, причем чаще всего по совершенно пустячному поводу, о котором можно было поговорить и по телефону.
– Иду, – буркнул Штерн.
В кабинете Хазана оказалось душно – кондиционер был выключен, а окна закрыты, дышать здесь можно было только через респиратор, Штерн знал эту особенность своего начальника – при малейших признаках простуды тот перекрывал все доступы чистого воздуха и обливался потом, посколько его семейный врач, судя по всему, полный дурак, утверждал, что только таким образом и можно избавиться от зловредного вируса.
– Господи, Рафи, – взмолился Штерн, рубашка которого мгновенно стала мокрой, – как ты здесь выдерживаешь? Если сюда сейчас привести серийного убийцу…
– Знаю, он тут же сознается во всех преступлениях, – отозвался полковник. – Сколько можно? Этой так называемой шутке уже сто лет! Садись.
Штерн нехотя примостился на кончике стула, готовый в любое мгновение вскочить и покинуть помещение.
– Ты слышал, что вчера умер адвокат Аль-Джабар? – задал Хазан неожиданный вопрос.
– Конечно, – кивнул Штерн. – Когда ты меня вызвал, я как раз собирался звонить его вдове и выражать соболезнование. Мы ведь были с ним знакомы…
– У тебя будет возможность выразить ей соболезнование лично, – продолжал полковник, разглядывая лежавший перед ним на столе лист бумаги. – Она подала в полицию жалобу на действия службы «Маген Давид адом», оставившей ее мужа без медицинской помощи во время вчерашнего приступа. Когда адвокату стало плохо, она вызвала «скорую», но машина пришла только через два с половиной часа, когда все было кончено. Случай, конечно, возмутительный, нужно разобраться.
– Ты уже звонил на станцию? – спросил Штерн, зная,