Говард сделал вид, что с трудом разрывает бумагу, который были оклеены створки. На самом деле он открыл то окно, через которое вылез ночью и которое лишь прикрыл снаружи. Вот для чего ему нужно было оставлять включенным газовое освещение. А следы… Никто и не думал искать в холле следы преступления, а потом там натоптали полицейские, экономка после их ухода вымыла пол… К нашему приезду, Ватсон, о следах не могло быть и речи! На это убийца и рассчитывал.
Холмс встал и, подойдя к камину, передвинул дрова, чтобы предоставить огню больше пищи. Пламя весело взметнулось вверх, и я протянул ноги к теплу.
– Завтра в опере дают «Аиду», – сказал я, переворачивая страницу «Таймс». – Не хотите ли, Холмс, составить мне компанию?
– Пожалуй, – согласился Холмс. – В финале этой оперы есть любопытная загадка. Героев замуровывают в склепе, и я каждый раз думаю: нет ли выхода и из этой запертой комнаты…
Часть вторая. ЧИСТО НАУЧНОЕ УБИЙСТВО
Глава 1. Смерть в университете
Мой сосед Роман Бутлер, комиссар отдела по расследованию убийств тель-авивского округа, обычно приходит ко мне на чашку кофе по субботам, когда даже некоторые полицейские делают вид, что соблюдают традиции и потому не желают говорить о работе. Субботний кофе сопровождается вялым трепом о футболе (в котором Роман ничего не смыслит), политике (в которой, по мнению комиссара, ничего не смыслю я), прогнозах погоды (в которых не разбирается никто из нас) и, естественно, женщинах (тут уж мы оба большие специалисты).
О своей работе Роман говорить не любит, не потому, что ему нечего рассказывать, а по причине моей излишней активности как слушателя.
– То есть? – удивился я, когда Роман именно так ответил на мою просьбу поделиться впечатлениями.
– Видишь ли, Песах, – сказал Роман, аккуратно долив кофе до края чашки и отхлебнув глоток, – ты не можешь просто слушать…
– Развесив уши, – вставил я.
– Вот-вот, ты даже одной фразы не в состоянии дослушать до конца, не перебив и не сделав своих выводов, чаще всего необоснованных.
– А ваши расследования, – ехидно сказал я, – настолько совершенны, что добавить к ним нечего. И мыслей своих у благодарных слушателей быть не должно. Почему ты, в таком случае, не любишь давать интервью? Журналисты смотрят тебе в рот и не дают советов…
– И пишут в своих газетах то, что никогда не происходило в реальности, – поморщился Роман. – Ты хотя бы правдив в деталях, сказывается профессиональная выучка историка.
– Ты противоречишь сам себе! – торжествующе отметил я. – С одной стороны, ты полагаешь меня правдивым и, следовательно, достойным получения информации, а с другой, предпочитаешь этой информацией со мной не делиться, потому что я тут же начинаю искажать ее своими предположениями.
– На противоречиях держится мир, – философски отозвался Роман