неделя. Приуныли. А борта все не было. К нам не летел самолет – теперь ссылались на нелетную погоду. И озера рыбные, и рябчики пищат, и глухари по утрам на галечнике запасаются мелкими камешками, сидят на кедрушках, изогнув шеи, смотрят на нас, на десяток взрослых мужиков, которые пытаются поймать рыбу брезентовыми штанами, пытаются засунуть в рот обрыдлую24 бордово-розовую, с белыми боками бруснику. От этого во рту скапливается слюна. Жрать охота! Пробовали корешки прибрежной осоки – они по-осеннему были жестки и безвкусны, как пшеничная стерня. Скорее всего бесполезная. Желудок съежился и перестал просить пищу.
Лось
Наступило утро 13 сентября. Ветром разорвало тучи, дождь прекратился. Проглянуло слепящее, резкое сентябрьское солнце, занудела мошка – давненько не было. С Володей Горбатенко решили прокатиться на соседнее озерко. Видели там несколько дней назад пару белых, как снег лебедей и третьего с ними, еще сероватого, видать молодого птенца. Моя тулка была заряжена пулевыми патронами. Решили, если лебеди там, подобраться к ним на выстрел. Жить-то хочется, да простят меня мои сородичи. Володя на веслах, я на корме. Прошли несколько проток, обогнули мысок и перед нами развернулось голубым небом озеро в пихтовых темных, лиственничных желтых, кедровых розовых кружевах. Метрах в двухстах от мыса остров с гребнем кедрача. Потихоньку шевеля веслами, галерный раб вел лодку. Почти сразу увидели желанную троицу. Напряглись, пошушукались и стали подгребать к птицам. Несчастные. Это о нас. Подпустив метров на триста, птицы одновременно забили упругими крыльями, приподнялись над водой, побежали, загоняя под себя воздух, вдруг резко убрали шасси и устремились белыми дредноутами за горизонт.
Сердце еще учащенно билось, пальцы сжимали ружье, но глаза (заметил по Володькиным) потухли. Увлеченные скрадыванием птиц, мы уже обогнули остров. Что-то заставило меня полуобернуться. Не понял! Мозг отказывался воспринимать увиденное. Потряс головой, еще раз взглянул. Да, не ошибся.
От материка к острову, гордо, иначе не скажешь, неся над головой широкие, еще в лохмотьях серого плюша лопаты рогов, плыл лось. Видно хотел скрыться на продуваемом ветром острове от наседавшей мошки. Сдавленным голосом, да и был ли это мой голос, вставший поперек пересохшего горла, прохрипел: – Греби…
Володя проследил мой взгляд, уркнул и заработал веслами. Лось заметил нас раньше и предпринял попытку скрыться на острове, замелькав светлыми ляжкам среди стволов, почему-то ставших красными кедров. Остров был сравнительно небольшой, метров шестьдесят в длину и сорок в ширину. Предложение Володе высадить меня на остров, а ему заплыть с другой стороны, было встречено моим напарником отрицательно. Наслышавшись от меня рассказов о непредсказуемом поведении лосей во время гона, а гон был в самом разгаре, он предложил вместе на лодке еще раз обогнуть остров. Аргумент, что лось на острове – куда он денется, убедил меня. Отойдя от острова метров на тридцать, вглядываясь в чащу, трясясь,