поехали с ним, ведь, во-первых, они принимали непосредственное участие в записи альбома. А во-вторых, по словам Алекса, они все уже стали большой семьей. Только не все могут. Помнишь Джея и Хлою? – спросила она, склонив голову влево и выпрямляя пряди. Я кивнула. – Ну вот, поскольку они занимаются баром, то не могут надолго его оставлять. А значит, Дэвид остаётся без ударных и второй гитары. В общем, этот вопрос сейчас решается, но так как Алекс живёт музыкой, то видимся мы крайне редко. Я ходила несколько раз на их выступления, после концерта мы приятно проводили время вместе, но на этом всё, чему я рада. Не хочу привязываться перед своим отъездом в Англию.
Тоже верно. Хотя Алекс мне показался хорошим парнем, несмотря на моё отношение к этому племени. У него такой же живой взгляд, как у Натана. Ну да и бог с ними.
Написала Лоренцо, что через час выдвигаемся на вечеринку и продолжила сборы. Распустила волосы, подкрасила ресницы, подобрала к своему образу красные лодочки и золотистую сумочку, и мы вышли улицу, где около дома уже ждал Лоренцо. На дворе конец сентября, но по вечерам ещё очень тепло. Солёный и наполненный йодом воздух окутал меня, напоминая о моих любимых пробежках вдоль океана, которые я никак не возобновлю.
– Выглядишь, как всегда, роскошно, – с акцентом произнёс он и поцеловал меня в щеку.
Лоренцо был типичным итальянцем, которые не скупятся на комплименты и обожают женщин. Впрочем, и сам не против повышенного женского внимания и делал для этого максимум. Выглядел он всегда с иголочки и неустанно следил за своим внешним видом. Короткие волосы, похожие по оттенку на горький шоколад, всегда идеально подстрижены и уложены. Живые карие глаза, излучающие интерес ко всему, буквально приковывали внимание. Он обожал носить приталенные пиджаки, узкие брюки или джинсы, лоферы на босую ногу. И всегда, даже в пасмурную погоду, надевал солнцезащитные очки. Порой рот у него не закрывался, и он мог часами рассказывать об архитектуре и искусстве. Собственно, он и выучился на историка искусств в том самом университете La Sapienza, где я проучилась минувший год.
– Grazzie mille1, – улыбнулась я.
– Мне нужна практика английского, amore mio2, – проворковал он и приобнял меня за плечо.
Хоть он и называл меня своей любовью, это не значило ровным счетом ничего. В Италии все очень любвеобильные и не нужно воспринимать каждое слово на свой счёт и ждать от них продолжения со свадебными колоколами. Меня это, разумеется, устраивало. Никаких колоколов, детей и всего прочего. Для них признаться в любви всё равно, что поздороваться. А здороваются они везде, всегда и со всеми. Дружелюбные очень.
Неспешно мы дошли до дома братства, где проводилась очередная вечеринка. Я здесь была в прошлом году всего однажды, где-то за месяц до нашей встречи с Натаном в баре. Возле дома яблоку негде упасть, все парковочные места заняты. Толпы людей, преимущественно уже выпивших, сновали туда-сюда. Везде валялись