человека и велел ему устраивать сеансы развлечения посредством искусства на регулярной основе. Артист возликовал. Произошедшее означало, что он может навсегда оставить постылую службу в гарнизоне и посвятить себя искусству, причем с прибавкой благосостояния.
Другие творческие люди, узнав об этом прецеденте, смекнули, что новоизобретенная штука, называемая искусством или артом, является ничем иным, как товаром. И не простым товаром, а востребованным в высших, наиболее платежеспособных слоях общества. К палатам лидера потянулись вереницы творческих людей, желающих пристроить свои детища. Кто-то выступал с пантомимой, кто-то травил небылицы, кто-то зачитывал строки, забавность которых заключалась в сходстве звучания их окончаний (позже эту забавность назовут рифмой). Не отставали и потомки изобретателя наскальной живописи. Они, назвавшись художниками, волокли лидеру дощечки и звериные шкуры с нанесенными на них изображениями людей, животных и различных исторических и вымышленных сцен.
Поначалу все шло просто превосходно. Лидер благосклонно принимал подносимые ему предметы искусства, развлекался, исправно платил за это и просил добавки. Но человек по природе своей парадоксален – он при всей своей ненасытности довольно быстро пресыщается чем угодно. Однажды художник, принесший свою новую картину, вместо вознаграждения получил от лидера нелицеприятный вопрос: «Это что же тут такое намалевано, а?» Художник вспыхнул, но сумел удержать себя в руках: «Чтобы усладить твой взор, на этой картине я изобразил твоего лучшего скакуна, господин». «Нет, братец, у тебя тут какое-то бревно суковатое намалевано. Я что, по-твоему, на суковатом бревне скачу, а?!» – разозлился лидер. Высказав соображение, что обидеть художника может каждый, художник гордо покинул палаты, при этом удивительным образом сумев увернуться от летящей ему в след картины с изображением суковатого скакуна. «Вот и вали! И не возвращайся, пока рисовать не научишься, маляр криворукий!» – крикнул лидер на прощанье, не подозревая, что только что изобрел жанр критики.
На критике одного художника руководитель не остановился. Он стал критиковать певцов за дурные голоса, поэтов за нестройные рифмы, актеров за некрасивые лица, а писателей за избитые клише, сюжетные дыры и поверхностное раскрытие персонажей. Творческим людям критика по вкусу не пришлась, но трудно сохранять гордость на голодный желудок. Делать нечего – если клиент говорит, что искусство обманывает ожидания и не справляется со своей развлекательной функцией, нужно это искусство улучшать. Так мы и пришли к историческому рождению формулы продуманного замысла и совершенного исполнения.
Творцы, на профессиональной основе занятые исключительно искусством, стали тратить (как сказали бы мы сейчас – инвестировать) время и силы на то, чтобы их произведения были оригинальны, неповторимы и безупречны. Ведь только за такие произведения клиенты соглашались платить. И чем больших успехов в деле производства