их достижения он уже мужчина … Тому что он есть, он обязан происхождению. От отца он унаследовал ловкость в делах, впечатляющий стиль подхода к проблемам. С материнской стороны он добавил проницательность, видение главного, частичный цинизм, личные амбиции, природную предрасположенность к саморекламе и, к счастью, чувство юмора.... качества, которые могут сделать его, если он пожелает, великим популярным вождем, знаменитым журналистом, основателем огромного агентства рекламы… Он амбициозен, но рассудителен; и все же он не холоден. У него странное, глубокое чувство самоуглубленной рассудительности… он не готовит себя к карьере демагога. Он рожден демагогом и знает это. Двадцатый век может стать его достоянием. Кем он станет, кто может сказать?”
Еще более важным для Уинстона было суждение принца Уэльского: “Прийдите ко мне; расскажите о последней кампании и о ваших планах на будущее. У меня такое чувство, что парламентская и литературная жизнь подходят вам больше монотонности военной службы”.
Черчилль послушался совета – уволился из армии. “Я могу жить более скромно и зарабатывать больше как писатель”. Первые цивильные месяцы он помогал матери издавать журнал “Англосаксонское обозрение”. Но мы видим, что иные интересы начинают овладевать его сознанием. Во время очередного карнавала (о котором известно, что молодой Черчилль был с деревянным мечом) второй лейтенант конных гусар договорился с деятелем из консервативной партии о возможности своего выдвижения в парламент. Этот деятель – Дж. Стюард пишет в организацию консервативной партии округа Бат: “Что вы думаете о том, чтобы позволить сыну Рэндольфа Черчилля – мистеру Уинстону Черчиллю выступить на вашем собрании 26 числа? Это умный молодой человек и его присутствие несомненно могло бы вызвать интерес”.
Черчилль произнес свою первую политическую речь в парке небольшого городка Бат в середине лета 1897 года. Об этой речи известно, что она прерывалась аплодисментами 41 раз. Черчилль ощутил вкус общественного признания.
Его трудно было назвать прирожденным оратором. Даже в произношении у него был значительный гандикап – он не мог произносить звука “с”, что самым неблагозвучным образом складывалось на его речи. Еще более существенным недостатком был страх перед публикой. Дар импровизации изначально ему не был отпущен, стоя перед аудиторией он терялся, мыслительный процесс тормозился явственным образом. “У меня не было практики, которую приобретают молодые люди в университетах, ведя импровизированные дебаты обо всем”, – оправдывался Черчилль. В течение многих лет он абсолютно не мог сказать на публике ничего такого, что не было бы написано заранее и выучено наизусть. Как пошутит впоследствии его друг – лорд Биркенхед, “Черчилль отдал лучшие годы своей жизни подготовке речей, произносимых экспромтом”. К счастью для Черчилля, память его была исключительной и он мог “замеморизировать” довольно большие тексты.
Черчилль очень зависел от настроения