смотри, – запыхавшийся Доран подал руку своей спутнице.
– О Боже! Что это?
– Равнина Карризо! Самое начало. Она тянется на восемьдесят миль, но мы можем видеть миль на сорок… из-за плотности воздуха… А горы вокруг видны дальше.
Огромный простор раскинулся перед Дораном и Фло. Слева и справа – горы, тёмно-зелёные вблизи и светло-голубые вдали, а внизу между ними – неблизко, в трёх, может в пяти часах ходьбы – серо-буро-малиновая плоскость, постепенно перетекающая на горизонте в сизую дымку. Снизу вверх дул тёплый плотный степной ветер и сталкивался над гребнем с безароматной горной свежестью.
– Какой необычный воздух здесь, – заметила Фло.
– Чувствуешь пряный запах? – повернул к ней лицо Доран.
– Ага.
– Это с равнины.
– С равнины? А что за пятна там? – показала Фланна на плоскость перетекающую в дымку. – Красные, жёлтые, синие?
– Цветы.
– Цветы?!
– Да! Это огромные луга, на много-много миль в разные стороны. Сезон цветения трав. Он скоро закончится, но… Сама видишь.
– Я хочу туда.
– Я был там две недели назад, почти в самый расцвет.
– Без меня!
– Так поехали!
– Полетели!
– Полетели.
Доран раскинул руки и Фло кинулась в его объятия.
– Как же я люблю тебя, Дор! Люблю!
Чмооок-чмок.
– Макмилли, какой же ты мерзавец, наслаждался травкой без меня.
– Цветущей травкой, милая.
– Не оправдывайся. Котяра.
Спустя два часа, сделав пять остановок, они выехали на Сода-Лейк-роуд, а спустя ещё час миновали низкогорье с унылым пейзажем пастбищ и оврагов и оказались на равнине. До цветочных лугов оставалось несколько миль, но на дороге было довольно оживлённо, из полей слева и справа доносился невероятно громкий птичий гомон, а пернатые шныряли перед машиной и рядом с ней так, словно не замечали её и людей внутри, и один раз маленькая сине-жёлтая пичуга влетела в салон через открытое окно.
Вскоре равнина разлилась до горизонта жёлтым, фиолетовым, алым; луга тибучины сменялись полянами кларкии, те – нерукотворными колышущимися клумбами кипрея, мака, гиацинтов, пылающей звезды, ириса, … Множество народу бродило по цветущей равнине, люди фотографировались, перекрикивались, здоровались; автомобильные стоянки были забиты.
– Дор, почему мы не приезжали сюда раньше?
– Ты живёшь в Калифорнии, не я. Между прочим, эта равнина считается самой живописной в мире.
– А я всегда ездила по Пятой автомагистрали через Горман.
Природа изменилась. Теперь справа были Содовое озеро и ослепительно-белая степь с редкими кустиками травы и лоснящимися гладкими скалами, похожими на лепёхи полурасплавленного пластилина. И здесь тоже толпы туристов с мобильниками на палках, хватальщики закатных пейзажей с фотоаппаратами.