время конкретно досталось, башня вполне могла съехать, а с другой…
– А как-то ещё проверить можно?
Я оборачиваюсь на врача.
– Наблюдайте, – он жмёт плечами, – провоцируйте. Если вопрос срочен – гипноз или полиграф…
– Я понял…
Резче, чем того требует ситуация, дергаю ручку двери, разделяющую кабинеты.
Оля вздрагивает и спрыгивает с кушетки на ноги.
– Поехали! – Грозно смотрю на неё.
– Что? – Она облизывает губы, и будто защищаясь обхватывает себя руками крест на крест. – Что сказал врач?
– Сказал, что местных возможностей не достаточно, чтобы помочь твоему состоянию, – добавляю голосу вяжущей серьёзности и смотрю, как девушка судорожно втягивает в лёгкие воздух.
– И что будет дальше? – ее голос напряжённо звенит.
Я сокращаю между нами расстояние и теперь внимательно вглядываюсь в широко распахнутые карие глаза.
– Выбирай, – хмыкаю, – психушка с гипнозом или сизо с полиграфом.
– Иван Васильевич… – за спиной звучит осуждающий голос Фёдора Петровича.
А мелкая девица издаёт звук чем-то очень похожий на бульканье, захлопывает глаза и начинает заваливаться вперёд. Я едва успеваю ее подхватить.
– Да чтоб тебя! Какие мы нежные… – мысленно грубо матерюсь, перехватываю Ольгу удобнее и укладываю на кушетку.
На мгновение меня даже посещает чувство очень похожее на отголоски совести. И пока я разглядываю вееры пушистых ресниц, лежащих на бледных щеках, розовые приоткрытые губки, которые явно подвергались нервному терзанию зубами, тонкую шею и острые ключицы, которые проступают в горловине футболки, Федор Петрович успевает подойти к нам с резко пахнущим кусочком ваты.
– Ну зачем вы с ней так? А если бы головой об кафель приложилась… – Осуждающе качает головой и засовывает нашатырь девчонке под нос. А я, кажется, тоже прихожу в себя. Потому что слишком долго смотрю на мелкую заразу, разглядывая детали. Красивая. Черт! Тут не отнять.
Ольга распахивает глаза, медленно переводит их с меня на врача и в следующее мгновение вся сжимается, начиная покрываться крупными мурашами.
– Не надо психушку, – стук ее зубов перемешивается со словами. – И сизо не надо… Я все расскажу, все что скажете.
Расскажет она… От неконтролируемой вспышки злости у меня даже темнеет перед глазами.
– Ты… – из горла вырывается рык.
Я резко подаюсь к девушке вперёд и подхватываю ее за грудки, отрывая от кушетки.
– Маленькая дрянь…
И мне очень хочется вытворить сейчас какую-то воспитательную жесть, но понимаю, что мы находимся в общественном месте, да и отец по голове не погладит за грубости в отношении девчонки.
Максимум, который я себе позволяю, с силой вернуть ее рыдающую от страха тушку на место, с силой приложив головой об кушетку.
Она закрывает лицо руками, а я резко разворачиваюсь и иду на выход.
Все! С меня достаточно. Доложу ситуацию отцу, и пусть эта брехливая