минуту до этого про пасть дракона. Только в одном ошибся: это был тигр, а не дракон. Золотистый тигр с плотоядной ухмылкой. Сильный и – самое главное – отчаянный. Такие, увидев цель, готовы на всё.
– Вы – Клим Азаров? – ухмылка стала сытой и довольной.
Клим кивнул.
– Вы меня знаете?
– Слышал, – сказал Егор Николаевич. – О вашей способности проявлять из хаоса то, что другим недоступно. И видел. Вы умеете показывать это обычным смертным.
– О, – вмешалась Эрика во избежание столкновения двух упрямых лбов. – Наверное, вы слышали, что Клим несговорчивый и своевольный. Уверяю вас, Егор Николаевич, это не настолько фатально, как говорят.
Она бросила незаметный, но прожигающий насквозь взгляд на Клима, очевидно, припоминания недавнюю съёмку модного показа, где он умудрился высветить все иголки, поддерживающие подолы платьев, торчащие из них нитки и помятости. Огрехов, невидимых для зрителей в зале, было не больше, чем на любом подобном мероприятии, но Клим превратил обычную модную сессию в демонстрацию подноготной подиума.
– Почему же? – удивился Егор Николаевич. – О нём говорят, как об очень талантливом мастере. Я даже думал сам пригласить вас поработать с «Чёрной луной» на договорной основе. И, пожалуйста, называйте меня просто Егором. Надеюсь, что вам понравится предложение, которое я подготовил.
Он взял со стола папку-файл и продолжил, доставая из неё пару больших фотографий.
– Насколько я понял из нашей беседы по телефону, вам должен подойти вот этот дом. Если не ошибся, то у меня будет встречное предложение: минимальная стоимость аренды…
Он передал фотографии Климу. Тот взял их в руки и от неожиданности присвистнул, тут же забыв даже про свою необъяснимую неприязнь к владельцу «Чёрной луны». Дом на фото выглядел не просто нуарным или готическим. Клим в первый момент даже подумал, что это и в самом деле выстроенные декорации для фильма-хоррора. Правда, снимки были чёрно-белые, словно специально подчёркивающие какую-то особенно глубокую безнадёгу этого места.
Клим не мог оторвать взгляд от неясного в чёрно-белом тумане контура двухэтажного барака, сложенного из брёвен, на фото он видел только одну сторону и немного угол дома, но чувствовал: из-за поворота тянет палёной гарью и ужасом.
До него доносились как сквозь сон слова Эрики:
– Аренда гораздо ниже рыночной, в чём подвох?
– Я не возьму комиссионные за посредничество, – объяснил Егор.
– И с чего такое человеколюбие? – Эрика, кажется, продолжала обворожительно улыбаться, когда в голосе зазвенела сталь. Вернее, серебро. Или золото. А, может, зашуршало что-то. В общем, сейчас голосом Эрики говорили деньги.
– Что вы, никакого человеколюбия, – открестился Егор от подозрения в том, что он хороший человек. – Я возьму у вас свою комиссию фотографиями с этой съёмки.
Клим оторвался от фото.
– Какими?
– Любыми, – поспешил его успокоить Егор. – Если подойдут декорации, снимайте так, как вам нужно, но все файлы отправите мне.