.

и посмеяться, но когда кто-то ставит под сомнение его репутацию или себя выше него… Он умело напоминает о своей природе и о том, что не за красивые глаза носит звание Великого Волшебника двух Континентов и имеет кучу других титулов. Порой жестоко и даже безжалостно, зато действенно.

      И вот я впервые за время учебы оказалась в кабинете Санты, не имея малейшего представления о причине вызова.

      Думать о том, что он каким-то образом смог прознать о дурацкой игре и идиотском условии не хотелось.

      – С чего вы взяли? – ректор внимательно изучал мое лицо.

      Кажется почеши я нос, он сочтет меня лгуньей. Сложу руки на груди, посчитает, что пытаюсь скрыть нечто важное. Большой ошибкой было начинать диалог первой, да еще и с вопроса, намекающего на мою виновность. Неважно в чем, главное сама суть.

      – Вы ни разу не вызывали меня, профессор. С учебой проблем нет, долгов по предметам тоже, правила Академии я не нарушала. По крайней мере, мне о нарушениях неизвестно, – произнесла достаточно уверенно.

      Санта склонил голову набок с легкой улыбкой. Между собой студенты ее называют "фирменная Санты". Фокус в том, что по ней невозможно понять истинные эмоции. Он может весело шутить и с такой же улыбкой разнести ко все чертям целый корпус.

      – Вы волнуетесь, переживаете, нервничаете. Невиновный человек не чувствует дискомфорта там, где он прав, – заключил ректор. – Скажу честно, Уилсон, я пошел на поводу интуиции, и она не подвела. Так что вы натворили? Теперь бесполезно утверждать, что ничего. Вы сами себя выдали.

      Черт. Джесс, это фиаско.

      Убеждать в своей невиновности бесполезно. Самое обидное, я ведь действительно ни в чем не виновата. Кроме того, что должна соблазнить ректора – ни в чем.

      – Вам показалось, профессор. Я не совершила ничего, что как-то может навредить Академии или студентам.

      Пальцы подрагивали, но ректор не заметил – спрятала руки на коленях.

      – Покажите ладони, – довольно добродушно попросил ректор.

      Без колебаний продемонстрировала правую руку, поймав снисходительный взгляд Санты.

      – Вторую?

      Также уверенно показала и левую. Помедли я или откажись демонстрировать, и он бы явно заподозрил неладное.

      Короткий взгляд ярких голубых глаз на рисунок и вновь на меня, теперь насмешливый.

      – И какое условие вы проиграли, Уилсон?

      Мало с меня признания проигрыша, он решил получить все сведения? А мне что делать?

      – Уилсон?

      Признаться, заявить честно и откровенно? И как я после этого буду смотреть ему в глаза? Да, условие ставила не я, но исполнять ведь мне…

      – Долго собираетесь молчать?

      – Соблазнить вас, – выпалила, мечтая вместе со стулом провалиться в преисподнюю.

      Выражение лица у Санты напомнило папу три года назад, когда мама сказала, что беременна. Я-то обрадовалась перспективе стать сестрой, а отец… тоже обрадовался. Сперва обалдел, долго смотрел на небо и говорил всякие нелепости вроде "ну почему нам?" и "за что мне это счастье?",