природа обидела и в этом направлении.
– Ты, Глафира, поосторожней с БДСМ, – предупреждал Олежка, когда школьная подруга по какой-то надобности шла в контору. – Узлы и бандажи – в этом наши инженеры профи.
Готовясь предстать перед грозными очами Царя, Глазунова застегнула на все пуговицы синий халат, что мешком сидел на любой фигуре (снабженец с выбором одежды для техников и уборщиц особо не заморачивался), обулась в рабочие ботинки, скрутила волосы в тугую дулю, нацепила на нос папины очки и тепло попрощалась с онемевшим коллективом. Двенадцать человек, забыв об измерительных приборах, журналах регистрации и подгорающих испытательных образцах, проводили Глашу скорбным взглядом: только что цветущая, пусть и не накрашенная, девушка превратилась в унылую женщину неопределенного возраста.
– Я не понял, она куда отправилась с таким лицом, – пришел в себя техник Вася, ставя, наконец, на пол рулон кровельного материла весом под пятьдесят килограмм, – к директору или на плаху?
– Правильно она закомуфлировалась, – оценил Глашины старания вахтер, зашедший стрельнуть сигаретку, – целее будет. Скворцов прибыл с полчаса назад и разве что зубами не скрипел. Я таким злым давно его не видел.
В конференц-зал – он же кабинет директора, где по центру располагался большой овальный стол, на котором через каждые полметра в ожидании бурной дискуссии и пересохших глоток замерли бутылки с водой, Глафира вошла на трясущихся ногах.
Тишина оказалась обманчивой. Кроме Скворцова за столом сидели Дриз, который даже не поднял глаза, юрисконсульт, контроллер ОТК и начальник цеха по производству сэндвич-панелей. Каждый внимательно читал лежащие перед ними документы.
По тому, как юрист нервно переворачивала страницы, а колено начальника цеха подергивалось, Глазунова поняла, что произошло нечто страшное.
– Рекламация, – беззвучно прошептала контролер, оторвавшись на минуту от чтения.
– З-з-здрасьте, – Глаша прижала руку к животу, в котором мгновенно образовалась сосущая пустота.
– Я так понимаю, вы заместитель Марины Станиславовны? – голос Скворцова был сух. Глафире даже показалось, что она идет по затихшему в предчувствии беды лесу, где под ногами с треском лопаются сучья. – Садитесь.
Она поправила сползшие очки и неловко села на краешек стула. Перед глазами все плыло и меняло очертания. Большие диоптрии не позволяли правильно оценить картину мира. «Как я вообще дошла до офиса?».
Шелест бумаги и перед Глафирой появился тот же набор документов: страницы текста и фотографии.
– Что вы скажете на это? – спросил Скворцов, вставая за ее спиной.
Глаше пришлось низко наклониться, чтобы понять, что на фотографии запечатлена белая панель со следами ржавчины.
– Это наша продукция? – не поверила она.
Кивок начальника цеха смел все сомнения.
– Монтаж первого цеха был произведен в мае месяце. Не прошло и полгода…
– Этого не может быть, я сама несколько раз