присаживаться. Сам быстро вышел на улицу, как был, во флисовой поддёве. В окно я видела, как он умывается снегом, трёт шею, лицо, руки. С ума сойти!
– Дядя Витя, – представился он, когда снова появился в избушке, вопросительно глядя на меня.
– Фая, – ответила я. После того, как сдёрнули плотную тряпку с ещё одного окна, в избушке стало светлее, и я увидела, что дядя Витя странным образом похож на отца Кира. Та же мощь, огромные ладони, улыбка, седина на висках и всклоченные волосы.
– Дядя Витя – брат отца, – подтвердил мою догадку Кир.
– Родной, – кивнул мужчина, суетясь у конструкции, выполняющей функцию кухонного стола. – Невеста? – коротко уточнил дядя Витя.
– Журналистка, приехала статью писать о «Звезде Хакасии».
– Статья – это хорошо, – снова согласился мужчина.
– Мама еды передала и велела сказать, если на неделе не явишься, она сама приедет, и тебе жить станет тесно. Дословно, – засмеялся Кир.
– Бабьё, а! От одних сбежал, вторая наседает, – наигранно возмутился дядя Витя. – Не женись Кирюха, как родной человек говорю, не женись!
– Не собираюсь, – улыбнулся Кир. – Приданое у меня суетливое, хвостатое, никому не нужное.
– Это ты хорошо придумал, с приданым, – кивнул дядя Витя. – Давайте обедать. Картошечка с тушёнкой. Объеденье!
Отказаться неудобно, к тому же калорийный картофель с соей, пальмовым маслом, красителями и вкусовыми добавками показался бомбически вкусным. Мне грозило по окончании командировки не влезть в джинсы, как минимум. А как максимум – нервное потрясение Агриппины при виде моей отъевшейся ряшки и наросших бёдер, которые и без того нуждались в коррекции, а то и в хирургическом вмешательстве. Что ещё ожидать от безвольной, игнорирующей основы правильного питания меня?
Оказалось, дядя Витя постоянно жил в Красноярском крае. Когда-то он был конструктором и даже получил Ленинскую премию, а теперь трудился инженером на металлургическом заводе. На зимней рыбалке, подальше от семьи и забот, он проводил законный отпуск. Я не знала, чем плох Красноярский край для подобного времяпровождения, для меня проживание в течение месяца в богом забытом зимовье само по себе было чем-то из ряда вон выходящим, граничащим со слабоумием. Впрочем, кто бы рассуждал.
Привет Чипу и Дейлу!
Реку я не заметила. Я вовсе не думала, что передо мной раскинется широкая водная гладь с проходящими мимо пароходами и катерами, но границу берега ожидала увидеть. Высокие деревья перемежались подлеском и проплешинами, занесёнными снегом. То ли лес в этом месте вырубили, то ли летом здесь красовалась живописная поляна. На одной из таких полян мы остановились, и дядя Витя довольно заявил, что можно бурить лунку.
– В смысле? – с опаской я покосилась на Кира.
– Мы где-то на середине реки, – подтвердил мои опасения Кир.
Предупредить нельзя было? Я планировала вежливо посмотреть с берега на фестиваль отваги, а не участвовать в нём. Страшно-то как… Неизвестно,