себе дневному.
Ощущение направленного взгляда никуда не делось.
Осторожно, стараясь не насторожить неизвестного наблюдателя (и известного напарника), я коснулась силы. Я закрыла глаза – а когда открыла их, мир, скудно освещенный месяцем, окрасился во все цвета зеленого.
“Взор цербера” легко пронзил стены, каменная кладка не была ему помехой, мягкой волной протек по акрополю, пытаясь отыскать разглядывающего меня мага.
Ни-че-го.
Но… так ведь не бывает?
Если я почуяла, что кто-то смотрит на меня с помощью магии – значит, мне по силам его и увидеть, верно?
По крайней мере, в Логове нас учили так.
Я сотворила поиск. Растянула его, насколько смогла. Акрополь пестрел магией: фонило от снаряжения в комнатах церберов, в кладовых и арсеналах, в покоях аргуса мерцал запертой силой таинственный стол-артефакт, внизу, на первом этаже, сиял зал испытаний. И даже крепостные стены были оплетены вязью чар…
Не колдовал – никто.
Хм…
Хм.
Из чистого упрямства я потянулась к последнему средству.
Ведьмовство отозвалось неохотно: я почти забыла за эти годы, как это, быть ведьмой.
Но отозвалось – и кровь быстрее побежала по жилам.
Ведьмовство не похоже на магию ордена, эта сила – хмельная, буйная, она не течет тоненьким ручейком по проторенному руслу, а выплескивается вся, потоком, рывком – и оставляет тебя слабой, опустошенной и счастливой. Она пьянит.
Она бьет в голову.
Но и с ней я не увидела никого, кто мог бы наблюдать за мной.
Широко раскрыв глаза, я пережидала, пока схлынет наваждение, пришедшее со старыми ведьмовскими приемами, и гадала: может, прав был аргус Эстон? Может, я и впрямь навыдумывала лишнего?
Чужой сон… а теперь это.
А почему я вообще так твердо решила, что он чужой? Откуда взялась эта глубинная убежденность? Я в жизни ведь про подобное не слышала.
Мало ли что может присниться после долгой дороги да на новом месте.
…уж не жених невесте точно, видят боги…
Может и сейчас – просто приснилось?
День был тяжелый, нервный, утомительный, и Солнышко уравновешенности мне не добавлял…
Я покосилась на стоящую возле противоположной стены кровать.
Камень продолжал омерзительно беспечно дрыхнуть.
На всякий случай я решила пощупать силой и его.
Но стоило к нему потянуться восприятием, как цербер тут же тяжело вздохнул, перевернулся со спины на живот, нахмурился сквозь сон, и я торопливо отдернула “щупало”. Точно спит, не прикидывается, но на воздействие подпрыгнет, как и полагается хорошему Клыку.
Я отбросила игры с силой и прикрыла глаза.
Сон не то, чтобы ушел, спать хотелось, но теперь все мешало, шорох ветра за окном, уханье ночной птицы, собственная одежда.
Вот она – особенно. Отдельно взятого Камня я не стеснялась, но при четверых мужиках раздеваться не стала, легла как была, и теперь рубашка перекрутилась