ресниц.
Булат молча обводит взглядом моё лицо: лоб, брови, нос, губы. Мне не за что переживать. Кожа у меня идеальная без пудры и тональников.
– Разденься, – коротко требует он, не сводя с меня глаз.
Я накрываю пояс халата ладонью и щурюсь. Пришло время делать ход.
– Если ты хочешь со мной переспать, мне нужны гарантии того, что завтра ты не выкинешь меня на улицу. Предлагаю тебе заключить договор прямо сейчас. Я отдаю тебе себя в пользование, а ты обеспечиваешь меня жильём и деньгами, – я раздвигаю губы в улыбке и понижаю голос до соблазнительной тональности. – Обещаю, я буду очень послушной девочкой.
От услышанного его лицо почти не меняется, разве что взгляд становится жёстче.
– Я сказал: «разденься».
Я крепче вцепляюсь в тряпичный узел, не зная, как поступить. Я хочу быть уверена, что всё затеяла не зря. Готова выполнять его приказы, зная, что оно того будет стоить. Если я сейчас легко сдамся, то это будет означать безоговорочно принять его превосходство. Он еще меня не купил.
– Сначала мне нужны гарантии, – говорю тихо, но твёрдо.
Вместо ответа Булат небрежно сбрасывает мою кисть с пояса, резко дёргает. Я вздрагиваю, когда полы халата распадаются, обнажая кожу. Хочется закрыться и отступить, но я не собираюсь показывать ему слабость.
– Снимай.
Я вытягиваюсь струной, задираю подбородок и, по очереди дернув плечами, высвобождаюсь от тяжелой ткани. В конце концов, ему нужно видеть то, что он покупает. Стесняться мне нечего.
Его взгляд будто нехотя сползает с моего лица, скользит по шее, ключицам, замедляется на груди. Кожа покрывается ознобом, стягивает соски. Волнение достигает максимума, и чтобы как-то его замаскировать, я втыкаю руки в бока и принимаю расслабленную позу:
– Ну и как? Нравится?
Булат не реагирует на сказанное, продолжая исследовать мои ноги, лобок, живот. Наверное, это к лучшему. Так он будет больше меня хотеть.
– Грудь настоящая? – наконец, спрашивает он, и в его тоне режутся новые ноты: вибрирующие и хриплые.
А вот это уже точно комплимент. Хорошо.
– Силикона нет, если ты об этом, – говорю с ироничной усмешкой. – И губы у меня тоже свои. Теперь, раз уж ты все разглядел, можем перейти к договорённости…
– Ты здесь не диктуешь условия.
Я дёргаюсь, когда его жёсткие ладони ложатся мне на талию и, развернув, толкают животом к комоду. Дыхание сбивается, пульс начинает молотить в утроенном режиме. Широко распахнув глаза, я разглядываю матовую поверхность стены, пытаясь справиться с дрожью. Так не должно быть. Мы ещё ни о чём не договорились.
Звуки за спиной сменяются один за другим: звон пряжки ремня, шорох расстегиваемой молнии, шелест фольги. И внезапно ко мне приходит осознание, что я ничего не контролирую, и что любая моя попытка манипулировать будет высмеяна и уничтожена.
– Ноги шире поставь, – рука Булата обхватывает мой живот, коротко дёргает вверх, фиксирует.
Я делаю, как он потребовал, и с силой