«А-гите вох», в смысле, «хорошей недели». Конечно, он ничего не понимал в этих древних ивритских словах, но они звучали так хорошо, так умиротворяюще, что настраивали на некий успокоительно-добрый лад.
Кстати, этот ритуал так с Женей срастился, что уже и совсем в зрелом возрасте он почти никогда не пренебрегал после утреннего умывания, чистки зубов и бритья щек творить эту молитву, добавив к ней: «Шма Исраель, Аденойе-Алейхум. Борух-ато-Адонай…» – «Слушай Израиль, Бог…».
Он понимал, что чудовищно и безобразно перевирает, коверкает все без исключения молитвенные слова. И даже изредка пытался восстановить заученное когда-то, но каждый раз опять сбивался, снова забывая правильное произношение священного текста.
Имел ли этот чисто формальный контакт с религией прямое отношение к вере в Бога. По-видимому, совсем нет. Может быть, лишь некоторое, довольно отдаленное, по этакой касательной кривой, по какой-то тонкой линии-паутинке.
А вот поразмыслить и поболтать с друзьями-евреями на эту тему Женя очень-таки любил.
Вера и религия. Ему казалось, что вообще эти две стороны духовной жизни человека соотносятся друг с другом примерно так же, как любовь и секс. Можно платонически любить женщину, но не тащить ее в койку – точно также верить в существование Высшего начала, но не соблюдать религиозные правила.
И, наоборот, можно сколько угодно трахаться в свое удовольствие, не испытывая никаких особых чувств – и подобно этому регулярно ходить в синагогу, истово молиться, соблюдать шаббат, кушать только кошерную пищу, но даже не задумываться, есть Бог или нет.
И какое из этих двух поведений предпочтительнее? Риторический вопрос, думал Женя. Наверно, для кого-то первое, а для кого-то второе. Когда говоришь об этом с кем-нибудь из прихожан синагоги, они утверждают, что вера сама собой без религии существовать не может, так же, как вода требует стакана, вино бокала, суп тарелки.
И еще одно поначалу казалось Жене странным: почему Моше передал людям Тору в весьма сложном виде, непонятном без разъяснений простому смертному. Вот ведь по сравнению с Пятикнижьем такие пропагандистские коммунистические «библии», как сталинский «Краткий курс истории партии» или китайский цитатник Мао «Пиньинь», куда проще, куда доступнее для широкого пользования.
Ответ на это недоумение он получил при чтении того же Фейхтвангера. В одной из его книг говорилось, что Божий закон мудрый еврейский пророк умышленно записал в непростом виде. Замысловатая форма священному Писанию специально придана для того, чтобы люди себе и другим его поясняли, толковали, трактовали и тем самым учились думать, рассуждать.
Поэтому библейские тексты не просто читаются, как некая историческая хроника, а в них вчитываются, их изучают, исследуют. Отсюда понятно и появление в иудаизме многих подробных книг-комментариев, наиболее значительная из которых – Талмуд («Устная Тора») с его Мишной и Гемарой.
Спасибо тебе, хабад
Вообще-то отношение