приходилось менять на ходу, потому что у меня не было никакой возможности успокоиться – я была настороже, и я была готова к бою, а потому… заклинание пришлось изменить.
– Я слышу мелодию тишины,
Я вдыхаю сияние луны,
Я сумела, значит сможешь и ты,
Увидеть добрые светлые сны.
Навкара неестественно выгнулась, человеку подобное движение переломало бы позвоночник, но для нее все обошлось лишь хрустом костей и воем – видимо жизнь эту трансформированную чарами мавку не радовала, и воспоминания ее практически убивали.
Но думать о том времени не было. Моя кровь стекала по коже теплыми струйками, в голове звенело от слабости, а заклинание напоенное влагой моей жизни следовало завершить. И понеслись последние слова:
– Снег на земле так прекрасен,
Тихо шепчет о чем-то ясень,
Ветер легко уносит всю боль,
Спи, он заберет с собой.
А за сном последует свет,
Как за ночью идет рассвет.
Успокойся, глаза закрой,
Я держу тебя за руку, я с тобой.
И страшная боль пронзила грудь, словно кто-то ледяной рукой пробил кости и сжал ледяной хваткой мое сердце.
От боли, от чудовищной боли, я согнулась пополам, и меня спасло именно это – пузырек с ядом все еще оставался на траве передо мной, и согнувшись, я практически уткнулась в него носом. Вонь отрезвила! Вонь заставила думать, невзирая на чудовищную боль, и я словно вновь услышала слова Агнехрана «Боюсь. Очень боюсь, Веся. До того боюсь, что вздохнуть тяжело. Измени слова последние, прошу тебя, не упрямься». Я не стала думать о том, прав был маг или нет, не до рассуждений было, но одно сердцем чувствовала – Агнехран плохого не посоветует. И превозмогая боль, губами похолодевшими, прошептала начало заклинания своего:
– Словно камень в тихой реке,
Ты уснешь в тихом омуте,
Ты спокоен, ты больше не воин.
Ты спокоен, ты больше не воин.
Ты спокоен, ты больше не воин!
Лишь на третий раз отпустил могильный холод, разжалась призрачная рука, ушла боль. Лишь на третий раз… А вот вонь никуда не ушла, и вздохнувшая всей грудью я сильно о том пожалела, до слез просто! До чего ж яд то вонючий, до нутра пробирает.
– Веся! – Водя обнял за плечи одной рукой, в другой меч был серебряный, ненавидел его водяной страшно, аллергию он у него вызывал, но ради меня и на сушу вышел, и меч лучший супротив нежити взял.
Супротив любой нечисти лучший, но не супротив навкары.
– Водя, в воду! – прошипела я.
И услышала то, что только и могла услышать от водяного:
– Сдурела, Веся? Это навкара! Ты знаешь, почему ее так называют? Это сокращение от «навья кара», она от силы противника питается во время боя! Ее даже мне убить не просто, а тебя она выпьет как младенца, без труда совершенно!
Я голову запрокинула, на него посмотрела, да и сказала тихо:
– Я видела, как она двигается по лесу, Водя, нет у тебя ни шанса супротив нее на суше, ее чарами подняли, да чарами усилили, ей сейчас и