вопрос: если царь даст английским купцам монополию на торговлю с Россией, будет ли заключен союз против царских «недругов» – Стефана Батория и шведского короля Юхана III. Ответ посла был положительным: «королевна для тое дружбы станет с тобою, государем, заодин на литовского и на свейского». После этого по приказу царя Богдан Бельский подготовил новый проект русско-английского договора, включавший в себя обязательство сторон «стояти заодно… доставати Лифлянские земли».
Воодушевленный успехом, Боус обещал содействовать продолжению переговоров о новом браке царя, так как выяснилось, что помимо Мэри Гастингс у королевы есть и другие родственницы – «и ближе тое племянницы есть их до десяти девок». Боус обещал сам позаботиться о том, чтобы в Лондоне были написаны их портреты и отосланы в Москву с тем послом, который поедет к Елизавете для окончательного оформления договора о союзе87.
Царь, несомненно, был доволен успехом переговоров. В его представлении новый посол, которого он намеревался отправить в Лондон, должен был доставить ему официально утвержденный текст договора, условия которого были согласованы с представителем Елизаветы. Но до Боуса начало доходить то, что он допустил непростительную дипломатическую и политическую ошибку. Далее Флоря пишет: «… Знакомство с инструкциями, которые Елизавета дала своему послу, показывает, что она стремилась и далее уклоняться от вмешательства в конфликты в Восточной Европе на стороне Ивана IV, и условия договора, подготовленные в Лондоне, существенно отличались от тех, которые стали итогом переговоров в Москве. Получение «Московской компанией» монополии на торговлю с Россией вряд ли повлияло бы на изменение этой позиции. Помимо того что главные цели, которых стремилось добиться в начале 80-х годов XVI века правительство Елизаветы, требовали от него активной политики совсем в другом регионе Европы – во Франции и Нидерландах, еще больше, чем в торговле на севере России, английское купечество было заинтересовано в торговле с Речью Посполитой (Англия была одним из главных потребителей польского хлеба) и никто не хотел ставить эти интересы под угрозу, ввязываясь в новую войну Ивана IV с Баторием»88. И это действительно так: в инструкциях королевы на переговоры в Москве нет ни слова о возможности размена – союзный договор против монополии английским купцам на северную торговлю89. Недаром Андрей Щелкалов высказывал в ходе переговоров сомнения в наличии у посла Боуса необходимых полномочий, и допускал, что «вообще посол он ненастоящий».
Вкупе с рассуждениями о других родственницах королевы, которых Боус взялся приискать Ивану IV, по возвращении на родину английского посла в лучшем случае могла ожидать позорная отставка. И далее Флоря пишет: «Когда 17 февраля 1584 года завершились переговоры Богдана Бельского с английским послом, оставался всего один месяц до смерти царя». В течение этого месяца Боус, надо полагать,