ведь то была смесь тоски и облегчения. Сегодня было ровно обратное: душевный подъем и тревога. В ожидании её появления. Чем дольше она спала, тем больше в нем созревали мысли…,
которые получится проверить только тогда, когда наступит этот момент. Испытание первым утром.
Испытание обоим. Ведь попрощались навсегда – лишь позавчера.
Как и повстречались. Впервые. Постоянный, и правильная, ххех.
Это немного сносило «башню». И путало созревающие мысли. Взгляд на свое отражение «приземлял» его, приносил небольшое облегчение. Но ему нужно было не отвлечься. А собраться.
Смотря на белую гладь за окном из балкона-2, который студия, и попивая остывший чаёк, он услышал шевелние за спиной.
– Привет. – вынырнула из-за угла она, всклокоченная как персонаж из эпичного кино. И явно смущенная.
– Привет. – отозвался он ровно, – чаю? Прости, есть особо нечего. – не успел скрыть досаду он. – аа, там творог вчерашний, хочешь? Ты не замерзла там?
– Не. А… можно позаимствовать у тебя расческу?
Только теперь он рассмотрел степень её растерянности. Даже испуга. Она явно целилась мима кухни – в ванную. Хотя бы.
Мима.
Он не был готов больше ждать. 3х часов – хватило.
– Саш! – позвал он почти властно. Мягко, но неотвратимо.
– Я тут… там… – обрывчато в своих междометиях кивнула на убежище она…
– Сааааш! Иди сюда. Садись, чего тебе налить? Может, халат накинешь?
О ней ли этим позаботился?
Она прошла и села за стол со стороны двери напротив болкона, поближе к выходу. И скукожилась. Маленький птенчик нахохлившийся.
– Мне б расческу. – буркнула она. И вдруг, словно не удержав себя, уставилась на него как вчера. На прогулке. Когда внимала каждому его слову.
Правда, быстро очухалась.
Он сглотнул.
– Мне надо с тобой поговорить. – как твердо получилось. Прям как у него внутри.
Мгновенный испуг она погасила взглядом колючим и сердитым, совершенно читаемым. Недоверчивым. Её явно мучали сомнения и непостижимые предчувствия, и он не знал, как у него получится их развеять.
– Я счас. – навострилась прочь она.
– Успеешь. Подожди, я быстро. – ему тоже нужно было не рассыпаться. Не расплескать.
«Интересно, она давно не спит? Давно собиралась выйти сюда?» – осенила его вдруг странная догадка.
И проговаривая следующее, он вдруг по ходу понимал что попадает в точку…
– Я знаю, и ты знаешь… Что мы – совсем мало знакомы. – начал с важного он.
Ее нежное личико почти ожесточилось. Она чуть дернула носом в сторону, и резковато отшила:
– Мне нужна расчетка.
Тут он понял, что перегорел. Как перед экзаменом. Когда готовишься-готовишься, всё по полочкам в голове, а потом выходишь, и всё, и сыпешься как двоечник.
– Дослушай пожалуйста. Это важно.
В её облике появилась упрямая готовность – ну раз нужно принять ЭТО растрепанной, то так тому и быть. Хотя разумеется, терять достоинство «приятнее» хотя бы