кто-то дремал, становилось скучно всем. Карты бросили. Илья ушел к своему земляку, Паштет и Ряба тоже пошли прогуляться, Саня прилег подремать, я уставился в окно. Поезд шел медленно, под монотонный стук колес за окном кружил снежок. Я смотрел на заснеженные деревья.
Необъятные поля сменялись то перелесками, то густыми еловыми лесами. Мы уже проехали Тверскую область, мою родину, и подъезжали к Москве. Никакой суеты, внутри на душе было спокойно. Конечно, головой понимаешь, куда тебя везут. Что об этом думать. Думай не думай, а ты солдат, куда прикажут и что прикажут – туда и пойдешь и все сделаешь. Никогда не возникало мысли от чего-то откосить или вообще сбежать. Это же позор.
Поезд замедлил ход, показались отдельные деревянные домики. Проехали железнодорожную станцию, деревянный небольшой домик с вывеской «Станция Стяжок». Полная женщина, дежурная на этой небольшой станции, проводила нас флажком. Знает ли она, куда мы едем? Вряд ли, ей скорей бы проехал поезд – и вернуться в свою теплую будку, а еще лучше – быстрей бы закончилась ее смена. Проехали переезд с закрытым шлагбаумом, за которым стояли в ожидании две машины. Все кажется таким родным и близким.
Когда я учился в Великолукском лесхозтехникуме, я на каждые выходные ездил домой на поезде. Везде, на каждой железнодорожной станции я видел одно и то же: такая же будка, такая же вывеска с названием станции, такая же женщина с флажком (мне кажется, их набирают на работу по одним критериям, чтоб одинаково выглядели), такой же переезд со шлагбаумом и стоящими за ними машинами. Да и машины, кажется, одни и те же, которым дана кем-то команда преследовать поезд, переезжать с одного переезда на другой. Проехали какую-то речку без названия, появились коттеджи разных типов. Глядя на них, без ошибки можно было определить, что хозяева жили в достатке, в большом достатке. Их сменили огромные заводы с дымящими высокими трубами, какие-то полуразрушенные здания из красного кирпича, высокий бетонный забор с колючей проволокой наверху. Зачем? Для чего? От кого защищает? Прогремел, тяжело набирая ход, встречный товарный поезд. На других путях, которых становилось все больше и больше, также стояли товарняки. Ко мне присоединился Саня. Мы стали вместе наблюдать, что за окном. Наш поезд полз как черепаха, минут пять мы так и наблюдали забор с колючей проволокой и стоящие товарные поезда. Вдруг поезд дернулся и остановился.
– Приехали, – сказал Саня.
– Москва, – произнес я.
После команды на обед все стали высыпаться, гремя посудой, на улицу. Пообедать надо. Мы взяли свои котелки и, спрыгнув в снег, побрели в вагон-кухню. Очередь была длинной, мы заняли свою.
– Куда-то нас завезли на запасные пути, в тупик какой-то, – сказал боец, стоявший впереди нас.
– Ты хотел, чтобы нас высадили на Белорусском вокзале? – посмеялся над ним другой солдат.
– Лучше бы нас обедать расположили на Красной площади, – кто-то продолжал шутить.
– Перед Мавзолеем, – поддерживали другие.
Многие смеялись над шутками, некоторые стояли молча, отходили от сна. Очередь двигалась весело. Вот и в наши котелки налили