удивляться тому бесконечному разнообразию картин бытия, что его окружали. Страх и любопытство невидимой, но в то же время осязаемой некой мощной силы на земле, в небесах и на море завораживали восприятие человека, а смерть ближнего приводила его во внутренний трепет. Как эхо времен мы теперь слышим его вопросы: «что это?» и «почему?», из уст ребенка.
Вопросы суетности жизни пока неизвестны ребенку, да и вопрос бренности бытия, до времени, не мучают его, по крайней мере, так неистово, как жажда свободы. Так, мы часто слышим истории, в которых голодный, разутый, раздетый ребёнок из неблагополучной семьи отвергает детский дом, с трех разовым питанием одеждой и внешней чистотой, в силу его режимности, то есть ограничения свободы.
Говоря о возрасте, следует признать, что время в молодости (особенно в детстве) и старости течёт разно по длительности. Наши детские годы чрезвычайно событийны: каждый новый день это новое открытие, а потому, время как бы растянуто. Ребёнок, до своего совершеннолетия, не только находится в процессе постоянного познания окружающего его мира и его самого в этом мире, но он еще растёт и крепнет физиологически, постоянно изменяется сам. Вот почему детские годы кажутся удивительно длинными. У старого же человека не занятого общественно-созидательным трудом и живущего на пенсию, практически все дни похожи один на другой, ничего принципиально нового он уже не узнает, всё принципиально важное им не только познано, но и пережито. Поэтому для старого и, как правило, больного человека вне активной борьбы за жизненное пространство и энергоресурс, время старости по своей продолжительности летит стремительно и каждый последующий год, словно один день.
Однако следует признать, что старость мучает проблемой смерти и абсолютно здорового человека. В младые ж годы по состоянию души счастливым может быть и инвалид. Поэтому, нисколько не сомневаясь можно сделать вывод по поводу определения человеческого счастья: Счастье – это молодость когда не думаешь о бренности жизни; это пик энергетической насыщенности, когда жизненная энергия на генном уровне младенца (энерген) повышается и достигает к 16-25 годам максимума1. Увы, но продолжительность максимы «энергена» не вечна и после 33-х лет начинает снижаться.
Стало быть, несчастье, в буквальном смысле можно толковать как резкое снижение жизненной энергии: ухудшение здоровья и преждевременная смерть детей, родителей, родственников (что собственно говоря, и запечатлел великий мудрец Леонардо да Винчи в улыбке убитой горем женщины Моно Лизы.) В молодые годы, то есть в период возрастания мощи жизненной энергии, человек желает чего-то нового, ему хочется постоянных перемен, у него вся жизнь впереди, масса свершений и нет сомнений в осуществлении желаний и преодолении любых препятствий. Поэтому мы и трактуем счастье как состояние тела в момент его энергетической насыщенности и крепости духа в непоколебимой вере в справедливость и всеобщую нравственность