стулья с изогнутыми спинками. Из материалов чаще всего использовалось натуральное дерево, бархат и хлопок. Железные ножки дивана закручивались как дикая волна. Похожие завитки были на канделябрах. В комнатах обязательным предметом стал ковёр ручной работы с геометрическими фигурами. Нахлёсты из трикотажной лозы распускались в ромбы. На полу стояли высокие торшеры с хромированными ножками, медные индийские вазы ручной работы, и несколько резных сундуков из металла. Я шагнул в спальню достаточно свободную для двоих персон. На комоде стояла рамка, с которой сползала по кусочкам лазурная краска. Снимки, запечатанные под стеклом пожелтели. В раме из белого дуба находилась фотография дедушки с женой и маленьким Брэдли на руках. В крошечных прямоугольных – люди, которых я не узнавал. Я выдвинул первый ящик комода, колёсики с хрипом прокатились по рейке. Внутри ящика отделка из зелёного бархата, маленькое блюдце с брошкой, две нити жемчуга, и кольца из серебра. Я достал брошку, рассматривал надпись на задней стороне. Не смог разобрать эти символы. Покрутил в ладонях и положил обратно. Было темно, я раздвинул шторы в комнате, чтобы как-то добавить света. Снова поднялась пыль. Через панорамные окна ворвался свет. На кровати столько места, что можно лечь поперёк или звёздочкой. С белых подушек свисала бахрома, а покрывало невероятно мягкое, так и хочется его гладить. По левую и правую сторону от ложа торчали канделябры.
В поместье Бетти стала чувствовать себя лучше. Она поднялась с дивана, подошла к зеркалу и разглядывала лицо. Щёчки налились румянцем, а в теле появилась бодрость. Приятное чувство, как если бы ты проснулся после долгого сна. Бетти снова выкрикнула: – Марти!
В спальне, где я находился, была вторая дверь, которая вела не в коридор к лестнице, а куда-то ещё. Слегка толкнул ногой, она не открылась. Я часто смотрел полицейские детективы, где офицер толкает дверь ногой, и только потом проходит дальше. Этот трюк здесь не сработал. Я медленно приближал пальцы к ручке. Замер. Странное чувство. В эту секунду услышал крик тётушки: – Марти! – и сделал шаг назад от двери, потом вышел к лестнице, – Бетти! Я тут наверху!
– Марти, я тебя обыскалась!
– Прости Бетти, я не хотел тебя волновать. Я стал шустро спускаться, сорвался со ступенек и провалился вниз, едва успев зацепиться за прогнившие доски, – Бетти! Бетти, помоги мне! – деревяшка, за которую держался, прогибалась под весом тела, резко дёрнулась вниз. Я смотрел между двух болтающихся ножек, а там только темнота, непонятно насколько уходит под лестницу. Снова закричал: – Бетти!
– Марти держись! Я иду! – Бетти было страшно подниматься. Она аккуратно прошла один пролёт, легла на живот и тянула мне руку, – Давай дорогой, хватайся, у тебя получится!
Я не мог дотянуться. Треск дерева. Хруст. Щепки летели в тёмную бездну.
– Давай!
Из последних сил потянулся, что есть мочи наверх и вцепился в руку Бетти.
– Всё! Держу дорогой, держу тебя!
Она тащила меня наверх,