с лёгкостью совершить то, о чём и мысли не возникло бы днём…
***
Лена набралась храбрости как раз вечером. Она немного задержалась в тот день и, возвращаясь из столовой, встретила Тимофея и Аркашу. Перебросившись с ребятами обычными любезностями, она неожиданно для себя предложила: «А пошли погуляем. Я вам полянку красивую покажу, прямо у канала».
Тимофея уговаривать не пришлось, да и Аркаша был не против. Вскоре эта забавная картина – высокий мужской силуэт (или два) в лучах заходящего солнца и рядом крохотная девичья фигурка – стала привычной для обитателей общежития. Иногда над ними беззлобно подтрунивали, но Лену это нимало не смущало. Этой крошке нравились крупные мужчины.
Впрочем, Аркашин абрис довольно быстро исчез из этой композиции поскольку его мысли живо занимала московская сокурсница. А вот к Тимофею с каждым днём Лена привязывалась всё больше и больше. Когда он обнимал её или брал на руки и нёс, точно уставшего ребёнка, она чувствовала себя защищённой от любых невзгод… Наверное поэтому (ну и конечно потому, что был вечер!) на одной из прогулок она, внезапно расплакавшись, доверила Тимофею тайну своих перепуганных глаз.
Года полтора назад она познакомилась с парнем из Тольятти. Он был водителем-испытателем на ВАЗе и приезжал в Дмитров на полигон обкатывать новые модификации «Жигулей». Появлялся почти каждый месяц и проводил в Дмитрове не менее недели. Был он лет на десять старше Лены, и дома у него имелись жена и ребёнок, о чём Лена прекрасно знала, но ей льстило внимание взрослого мужчины, и она сначала позволила себе в него влюбиться, а затем позволила ему с ней спать.
В результате обоюдной страсти и полного «игнорирования технических и физиологических средств планирования семьи» (как сказал бы Чибисов, слывший большим мастером витиеватых фраз), кнопка-Леночка «залетела» – так выражался уже не только Валька, но и вся тогдашняя молодёжь (да и современная, по-моему, тоже). Иначе говоря, месяц назад, увидев отсутствие месячных и ощутив какие-то странности в организме, Леночка побежала к врачу и выяснила, что она на втором месяце беременности. Рожать в её ситуации?! Она подумала и твёрдо решила: «Нет». Поэтому, когда её Гриша вновь появился в Дмитрове, она объявила, что беременна и собирается делать аборт. «Моё дело – терпеть, твоё дело – платить», – заявила она. Гриша жарко обнял её, с чувством поцеловал, оставил пятьдесят рублей – всё что было у него в карманах (кстати, деньги по тем временам немалые) и уехал в свой Тольятти.
Тимофей выслушал внимательно.
– Ну что ж, решила так решила… На когда назначено?
– Через неделю, в воскресенье, в девять утра. Тимош, я боюсь. Хоть бы Гришка был здесь, а то одна…
Он сгрёб её в охапку, прижал к себе. Она доверчиво уткнулась головкой ему в живот – полагалось бы в плечо или в грудь, но ни туда ни сюда она не доставала. Тимофей потрепал её по плечу, погладил по голове.
– Ну ладно, ладно. Не ты первая. Конечно, по-дурацки всё – первая беременность